Нашли крайних

В перечень, который теперь насчитывает 1950 наименований, отныне вошли несколько текстов из удаленного блога, посвященного Pussy Riot, брошюры одного из мурманских националистических движений, материалы запрещенного Движения против нелегальной иммиграции и множество исламистских видеороликов.

Одновременно с информацией о пополнении списка вчера появились сообщения о развитии нескольких уголовных дел по преступлениям экстремистской направленности. Все они касаются распространения радикальных идей в Интернете. Так, прокурор Центрального района Хабаровска подписал обвинительное заключение 23-летнему бывшему охраннику, который «с 12 по 24 апреля 2012 года размещал у себя на странице «Вконтакте» надписи и музыкальные файлы экстремистского содержания». В ближайшее время парня осудят по части 1 статьи 282 УК РФ «Возбуждение ненависти либо вражды». Со дня на день начнется судебный процесс по делу 19-летнего жителя Орла, который размещал в соцсети видео, содержащее «сцены физического насилия в отношении представителей определенной национальности». Вчера также стало известно о задержании в Мурманской области торговца из Азербайджана, который выкладывал в Интернет материалы с призывами к межрелигиозной вражде.

Как отмечается в сводках Министерства внутренних дел о состоянии преступности, в 2012 году было зарегистрировано 696 преступлений экстремистской направленности, а с января по июнь 2013 – уже 468. То есть итоговая цифра за год может быть выше прошлогодней в полтора раза. Для сравнения: в 2004 году преступлений на почве ненависти насчитывалось всего 130. При этом разницы между насильственными и «идеологическими» преступлениями в МВД не делают.

Столь бурный рост эксперты информационно-аналитического центра «Сова» связывают не с ростом преступности или раскрываемости, а с появлением соцсетей. По данным «Совы», если по делам о насильственных преступлениях по мотивам ненависти в 2013 году было вынесено 19 приговоров, то за ксенофобскую пропаганду – 50. «Все последние годы было много дел, связанных с националистским насилием на улицах. Но теперь наблюдается иная тенденция», – говорит «НИ» директор центра «Сова» Александр Верховский. По его словам, теперь сотрудники центров по противодействию экстремизму предпочитают бороться с агитаторами, а не с теми, кто совершает нападения: пропаганда ксенофобии в Интернете для силовиков – «легкий хлеб». «Отчетность по делам о пропаганде и по насилию общая. Поскольку правоохранители технически продвинулись, им проще бороться со всякого рода расистскими высказываниями. Таких людей можно ловить сколько угодно, это золотое дно», – рассуждает г-н Верховский.

«Технический прорыв» силовиков привел еще и к тому, что от борьбы с экстремизмом страдают не радикалы, а те, кто, по убеждению правоохранителей, недостаточно хорошо защищает детей и взрослых от их агитации. Так, 14 мая 2013 года директор Центральной универсальной научной библиотеки города Иваново была осуждена по статье 20.29 КоАП «Распространение экстремистских материалов» за то, что в библиотечном фонде была обнаружена внесенная в список экстремистских материалов книга о сайентологии.

Директор заплатила штраф в размере 2 тыс. рублей. По той же статье в декабре 2012 года в Анжеро-Судженске Кемеровской области была наказана и директор учреждения «Централизованная библиотечная система» Наталья Путеева. Директор Смоленской областной универсальной библиотеки им. А.Т. Твардовского Ольга Мальцева 9 ноября была приговорена к такому же штрафу после того, как в ее библиотеке нашли пять книг из Федерального списка экстремистских материалов, при этом они выдавались только по письменному запросу. В тот же день мировой суд Новокузнецка признал виновной сотрудницу городской библиотеки, которая выдала местному жителю запрещенную книгу Рона Хаббарда.

Множество претензий региональных прокуратур связано и с отсутствием в библиотеках Федерального списка экстремистских материалов либо с наличием устаревшей его версии, хотя список обновляется почти еженедельно. Поводом для взыскания нередко становится и формальное несоответствие уставных документов библиотек антиэкстремистскому законодательству (например, отсутствие в этих документах пункта о том, что библиотека запрещенные книги не распространяет), а также отсутствие документов о регулярных сверках фонда с Федеральным списком экстремистских материалов. Информационно-аналитический центр «Сова» сообщает о 43 таких случаях за 2013 год. Последнее сообщение связано с действиями прокуратуры Дзержинского района Калужской области и датируется вчерашним днем.

Преследовать библиотеки за наличие запрещенных материалов – неправомерно, убежден Александр Верховский: «С одной стороны, по закону «О противодействии экстремизму» запрещено массово распространять экстремистские материалы. С другой стороны, по закону «О библиотечном деле» и «Об обязательном экземпляре документов» библиотеки не имеют права книгу выкидывать и изымать, кроме случаев, если книга очень ветхая. Это тупик: один закон требует книгу выкинуть, а другой – запрещает это делать». По словам г-на Верховского, несколько лет назад Генпрокуратура совместно с Министерством культуры разработала проект инструкции для библиотекарей о том, как работать с экстремистскими материалами: предполагалось, что изымать их из фонда не нужно, но, чтобы их получить на руки, читателям требовалось пройти через определенные формальности. Минюст, однако, этот проект по какой-то причине «похоронил». Сомнения у г-на Верховского вызывает и вопрос о применимости термина «массовое распространение» к библиотекам: «Если в библиотеку попадает книжка в единственном экземпляре (а речь идет обычно о книжках, которые никто не читает) – есть ли тут массовое распространение?»

В не менее сложном положении оказываются и образовательные учреждения, которые в 2008 году, согласно распоряжению существовавшего тогда Федерального агентства по образованию, были снабжены программным обеспечением для фильтрации порнографического, экстремистского и прочего вредного интернет-контента. Зачастую оно со своей задачей не справляется, и отвечают за это не разработчики, а администрации школ. «Это программное обеспечение нужно регулярно обновлять. Кто должен этим заниматься – непонятно, соответствующих специалистов в большинстве школ нет. Нет и идеальных фильтров», – комментирует Александр Верховский.

Вчера прокуратура Сретенского района Забайкальского края сообщила о выявленном «факте ненадлежащего функционирования системы фильтрации» в одной из школ района. По сообщению надзорного органа, благодаря «дырам» в системе фильтрации школьники, в частности, могли читать с казенных компьютеров «Майн кампф». 5 июля в городе Чагода Вологодской области администрация школы была оштрафована на 20 тыс. рублей по части 2 статьи 6.17 КоАП РФ (нарушение законодательства Российской Федерации о защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью или развитию). Поводом послужило то, что «система контент-фильтрации, установленная на школьных компьютерах, не справлялась с задачей». 8 июля были признаны «ненадлежащими» системы контент-фильтрации в трех школах Сухиничского района Калужской области, 2 июля – в 27 школах Курской области, а 1 июля – в 18 ведомствах местного самоуправления Тахтамукайского района Республики Адыгея (хотя, как отмечается на сайте «Совы», не существует закона, обязывающего устанавливать контент-фильтры на компьютеры в органах власти). Все эти учреждения получили от прокуратуры представления об устранении нарушений – равно как и другие 50 с лишним школ и вузов, где прокуроры в течение 2013 года нашли не вполне надежные контент-фильтры.

По мнению заведующего кафедрой журналистики Югорского государственного университета Ильи Стечкина, создать идеально надежный контент-фильтр для школ на сегодняшний день невозможно. «Тогда отпала бы необходимость во всякого рода «черных списках» и вмешательстве человека, которое иногда приносит казусные сбои вроде блокировки «Вконтакте», – комментирует ситуацию «НИ» г-н Стечкин. По его словам, если бы такой фильтр существовал, то «фильтрация осуществлялась бы не на уровне школ, и ставить это программное обеспечение на каждом компьютере просто не было бы необходимости».

При этом многие насильственные экстремистские преступления остаются безнаказанными. Так, после «Русского марша» в ноябре прошлого года на станции метро «Достоевская» участники антифашистского движения подверглись нападению 30 агрессивно настроенных националистов. По факту происшествия было возбуждено уголовное дело, однако вскоре следствие было приостановлено: искали подозреваемых. Поиск длится по сей день, несмотря на то что камеры видеонаблюдения в метро вроде бы должны были существенно его облегчить.

«Правоохранители очень не любят работать с мотивом ненависти», – говорит руководитель проекта помощи трудовым мигрантам комитета «Гражданское содействие» Ирина Шелекетова. По ее словам, даже если правозащитникам удается добиться возбуждения дела по факту насилия в отношении, например, приезжего, следователи стараются избегать квалификации преступления по статье 282 УК РФ. Пример тому – недавний приговор по делу выходца из Узбекистана (в материалах правозащитников его называют Хенриком), который на родине преследовался за сексуальную ориентацию, а в России – за национальность. «То, что его мучители были осуждены, – наше достижение, но мотива ненависти в его деле ни следствие, ни суд так и не увидели», – настаивает г-жа Шелекетова. По ее словам, многие националисты если и оказываются за решеткой, то за преступления, не связанные с мотивом ненависти: так, лидер организации «Славянская сила» Виктор Коньшин в мае был арестован по подозрению в сутенерстве, а члены движения «Реструкт» Роман Железнов и Алексей Касич сейчас находятся под стражей по обвинению в краже колбасы из магазина «Ашан». Интересно, что в их задержании участвовали сотрудники Центра по противодействию экстремизму.

В Германии можно иметь экстремистские взгляды, но нельзя их пропагандировать

Кого считать экстремистами и как с ними бороться?