Posted 17 июня 2012,, 20:00

Published 17 июня 2012,, 20:00

Modified 8 марта, 02:26

Updated 8 марта, 02:26

Рамазан Абдулатипов

Рамазан Абдулатипов

17 июня 2012, 20:00
В августе 1999 года отряды Шамиля Басаева и Хаттаба вторглись в Дагестан, что стало началом Второй чеченской войны. За две недели до этого, 24 июля 1999 года, «НИ» опубликовали интервью с министром РФ Рамазаном Абдулатиповым, курировавшим Северный Кавказ. Министр рассказал, когда в исламских регионах можно будет ввести

– Рамазан Гаджимурадович, вы считаетесь специалистом по вопросам ислама. Буквально накануне нашего интервью президент Ингушетии Руслан Аушев подписал указ, разрешающий мужчинам иметь до четырех жен. Как вы относитесь к этому факту?

– Во-первых, это не дело президента. Пророк разрешил. Я не думаю, что Руслан Аушев является новым пророком. Пророк разрешил еще тысячу лет назад, и здесь вопросов нет для правоверного мусульманина. Каждый мусульманин должен сам решать, сколько жен ему иметь. Но если идет вмешательство в светскую жизнь, то надо учитывать, что наше общество не готово к этому ни материально, ни духовно. По-моему, Аушев путает собственное положение, собственные материальные возможности с возможностями тысяч мусульман, которые живут в Ингушетии. Там около 20 тысяч беженцев, людям негде жить, люди живут в вагончиках. И в этот вагончик кроме детей и жены – еще трех жен и новых детей... Там просто нет места. Около 60% людей в Ингушетии безработные. Когда мы не можем дать детские пособия даже тем людям, которые сегодня есть, это просто популизм и извращение ислама, норм шариата. Поэтому я думаю, что сначала надо было бы обеспечить всех в Ингушетии работой, затем выплатить пособия тем детям и женщинам, которые есть, и только после этого говорить, что ингушское общество созрело для того, чтобы иметь право брать две жены. А потом, может быть, три или четыре. Да и откуда взять столько невест?

– Вы предлагаете разрешить это в светских законах?

– Во-первых, мы не можем запретить, а во-вторых, мы не можем разрешить. Принятие такого закона противоречит реальным возможностям. У пророка сказано: если ты человека призываешь к тому, к чему у него нет реальных возможностей, ты сам его толкаешь на грех. Мы сегодня в России страдаем от примитивного понимания норм шариата. Потому что за последние десять лет мы в сотни раз увеличили количество мечетей, но мы не увеличили в сотни раз количество просвещенных муфтиев и имамов.

– В последнее время произошло обострение обстановки на границе Чечни с Дагестаном и Ставропольским краем. На ваш взгляд, что за этим стоит?

– За всем этим стоят систематическая бездеятельность и равнодушие. Очень много разговоров и крайне мало дел в чеченском и кавказском направлениях. Нельзя было прекращать работу и взаимодействие с Чеченской Республикой. Такую программу я отработал вместе с руководством Чечни и федеральными министерствами и ведомствами. Мы сдали эту программу в начале 98-го года. Больше этой программы я не видел. Мы упустили переходный период. Мне часто говорят: Басаев – такой, Радуев – такой. Они такие, да, но мы-то должны быть государственными людьми. Нравственнее и порядочнее. А на самом деле получается, что мы не выполняем те обязательства, которые берем на себя. Я писал: голодный чеченец опасен, как любой голодный человек. Предлагаю совместную работу по примирению сторон. А получилась ситуация – ни мира, ни войны. Это самое плохое. Значит, бандит становится главным действующим лицом. Когда мы вспоминаем о Чечне? Когда взяли очередного заложника. Когда мы звоним Масхадову? Когда надо освободить очередного заложника. Предлагаю другое – систематическую ежедневную работу. И если сейчас произошло обострение на границе, значит, наша бездеятельность дошла до такого уровня, что дальше уже пошли стихийные процессы, и, кто этим управляет и командует, никому ничего не известно. Нужен постоянный диалог, даже тогда, когда он невозможен.

– Сейчас многие дагестанцы проходят обучение в лагерях на территории Чечни, вовлечены в секты ваххабитов. Есть ли риск «чеченизации» Дагестана?

– Я думаю, что идет не «чеченизация» Дагестана, а «дагестанизация» Чечни. Это в сто раз опаснее. Я неоднократно доказывал, что мы зря объявили Надира Хачилаева в розыск (Надиршах Хачилаев, дагестанский политик, в 1996–1998 годах депутат Госдумы, в 2000 году приговорен к 1,5 годам лишения свободы за захват здания Госсовета Дагестана в 1998 году, убит в Махачкале в результате покушения в 2003 году. – «НИ»). Я был одним из оппонентов Хачилаева. Но сейчас он оказался в Чечне, и там вокруг него собираются люди, пусть даже 100 человек, но это опасно. Вокруг него сейчас молодые дагестанцы, частично верующие, частично просто ищущие приключений, иногда ради средств к существованию. Там организуют базу, там формируют отряды. Дошло до того, что на созданный в Чечне шариатский суд вызывают людей из Дагестана. А сейчас и в самом Дагестане учрежден шариатский суд, и его заседание прошло в приграничном с Чечней Новолакском районе. Дагестанцев надо любыми мерами вытаскивать обратно в Дагестан, пусть уж они здесь свою деятельность организовывают. С ваххабитами тоже нужно вести работу. Там есть люди, купленные экстремистскими организациями, есть и искренне верующие люди, есть просто проходимцы, бандиты, которым некуда деваться. Отпускают бороду и говорят, что они правоверные. Поэтому нужно знать, с кем можно и нужно работать, а с кем нужно бороться. Нельзя мазать всех одной краской.

– Не предвидите ли вы обострения других национальных или региональных проблем в связи с двумя общенациональными избирательными кампаниями?

– По большому счету эти избирательные кампании объединяют Федерацию потому, что на задний план уходят многие местные интересы, люди подключаются к общефедеральному процессу. Укрепляются нити, которые связывают государство. Я считаю, что и для Чечни полезно было бы до 2001 года, до того, как она определит свой статус, иметь своего депутата в Госдуме. Было бы глупо не воспользоваться такой трибуной. Они же говорят, что их намерений никто не знает, что от их имени говорят. Ну так пришлите депутата, определите ему срок до 2001 года, воспользуйтесь этой трибуной. Но это будет возможно, если разум восторжествует. Будем надеяться.

"