Ветеран ГРУ Валерьян Наумов

– В период Великой Отечественной войны вы служили в авиации. Почему не захотели там остаться и в мирное время?

– Окончив Военно-политическую академию имени Ленина, я получил назначение в Минск в качестве помощника начальника политотдела второй воздушной армии ПВО. Там проработал год, после чего меня назначили заместителем командира истребительно-авиационного полка по политчасти, и я уехал к месту дислокации полка. В это же время в штаб в Минск приехал представитель Военно-дипломатической академии. Меня вызвали к нему на беседу. Выслушав его предложение, я попросил дать мне время для раздумий – все-таки решение предстояло принять серьезное. Через два месяца я позвонил и сказал, что согласен. Но поскольку в это время академия переходила с четырехгодичного на трехгодичное обучение, я еще год продолжал работать на своей прежней должности. А потом сдал экзамены в Москве и поступил. Нужно понимать, что в вооруженных силах сотни тысяч военнослужащих, а в качестве военных разведчиков набирают всего несколько человек. Поэтому то, что я попал в Военно-дипломатическую академию, не совсем моя заслуга. То есть я сам туда не просился.

– Получается, одного желания стать разведчиком не достаточно?

– Конечно. Нельзя написать в академию письмо, мол, хочу разведчиком стать. Для этой работы специально подбирают нужных людей. Главное для разведчика – это прежде всего патриотизм, любовь к родине, стремление сделать что-то полезное для своей страны. Все остальное, наверное, обычный набор качеств: смелость, решительность, умение преодолевать трудности.

– В чем особенность стратегической разведки, которой занимались вы?

– Стратегическая – это как Рихард Зорге, который давал данные, вступит Япония в войну или нет.

– Валерьян Павлович, верно ли, что в нестабильные времена необходимость в работе разведки возрастает?

– Необходимость в разведданных всегда находится на самом высоком уровне. Наше Главное разведывательное управление является, пожалуй, единственной организацией в мире, которая совмещает в себе все виды военной разведки. Поэтому каждый день разведка находится в напряжении. Не бывает таких ситуаций, когда, условно говоря, всё сделали, всё узнали и можно чувствовать себя свободно.

– Если разведка работает так активно, почему иногда не удается предотвратить серьезные трагедии, теракты?

– Все охватить просто невозможно. Например, ИГИЛ. В этой структуре есть множество различных групп, которые как бы замкнуты. И из-за этого получить информацию «изнутри» практически невозможно. Остальное, по возможности, разведка, конечно, вскрывает. Но охватить все области человеческой деятельности, взаимоотношения государств, подготовки терактов ни одна разведка в мире не может.

– Помимо ИГИЛ есть ли структуры, в которые внедриться сложно или практически невозможно?

– Вообще все структуры сложные для внедрения. Скажем, ту или иную информацию знают 7–8 человек. Проникнуть в такую организацию не просто, а иногда и невозможно. Но когда эта группа начинает проявлять себя, тогда другое дело. Тогда можно предпринимать меры и пытаться внедриться.

– Верно, что разведчик должен быть хорошим актером?

– Не всегда. Он, скорее, должен идеально знать свою легенду. Когда разведчик начинает работу в какой-нибудь стране, у него все легендировано: якобы он родился там-то, учился в таком-то институте... У него отрабатывается биография-легенда от начала и до конца. А для того чтобы быть в курсе всех деталей, он обязательно съездит в институт, в котором якобы учился, посмотрит преподавательский состав, какие категории студентов, какие кафедры, кто декан. В итоге он этот институт будет знать не хуже реально учащихся в нем студентов.