Россия от него отвернулась, Франция - наградила: жизнь и судьба Зиновия Пешкова

Филолог Вера Соколинская опубликовала в своем блоге короткий, но чрезвычайно интересный очерк жизни этого человека:

«Из еврейской семьи — в революцию и искусство (музыку и театр) — в училище не возьмут как еврея.

Потом он порывает с верой родителей, крестится; потом порывает с революцией и с семьей. Отец проклянёт его, торжественным еврейским ритуальным проклятием. Когда он потеряет на войне правую руку, отец удовлетворенно сочтёт, что проклятие сработало.

Горький, бывший его крестным, даст ему свою фамилию, так он и проживет долгую бурную жизнь Зиновием Пешковым.

Школа МХАТа, потом Америка, Канада, перепробует уйму работ, потом пройдет “университеты” в Европе. (Младший брат в эти годы проходит российские тюрьмы, редактирует “Правду”)

В Италии Зиновий женится по безумной любви на дочери казачьего полковника: ее православные родители прокляли за брак с евреем так же, как его еврейские.

Горький тоже почти проклял бывшего друга (умел он очаровывать и бесить!).

С семьей порвал, с женой (и маленькой дочерью) расстался, с друзьями поссорился, на Родине – черта оседлости, за границей никто не ждет, за плечами школа жизни – ему 30 лет.

Помните, как у Пратчетта Смерть спрашивает, что делают люди, когда хотят все забыть? - “Записываются в иностранный легион”.

И тут 1-я мировая… Верден.

Был настолько тяжело ранен, что санитары его даже не хотели выносить с поля боя — настоял молодой лейтенант. Под никому не известным тогда именем Шарль де Голль. (Младший брат, Яков, в это время отбывает ссылку вместе со Сталиным — разбегаются по разным избам.)

Зиновий выжил, потеряв правую руку по плечо. С этого 1915 года началась его дружба с де Голлем. А его рассказ о ранении запишет А. Луначарский и опубликует в «Киевской мысли» (как тесен круг!).

Орден, французское гражданство дают ему новую Родину, с которой и будет связана вся его оставшаяся жизнь.

Зиновий Пешков делает невозможное — восстанавливается и без руки возвращается в армию. И пройдет ещё не одну войну! Когда его ранят в левую ногу он сказал, что это хорошо для «симметрии».

Служба военным переводчиком (у него были не только актерские, невероятные языковые способности! Он свободно говорил на 7 языках!!! В том числе китайском и японском.

В 1917-ом его направляют военным эмиссаром французской разведки в Россию!.. Октябрьскую революцию, которую делал его младший брат, старший встретит крайне враждебно.

С 1917 по 1920 год служил в дипломатических должностях на территории России, Румынии, Китая, Японии, Маньчжурии, Сибири (при Колчаке), Грузии, Крыма (при Врангеле).

Братья встретились в Москве, без особой радости.

Вот ведь как, один брат делал революцию, другой делал все, чтобы ее задушить. Вот и обобщай потом по социальному происхождению, национальности, религии и т.п! - везде разные люди, не говоря уж о братской любви Каина и Авеля.

В 1921 году служил секретарём Международной комиссии помощи по сбору помощи для голодающих в СССР.

Когда бежавший из СССР встретился с Пешковым и хотел сообщить ему новости о его двух братьях и сестре, живших в России, тот ответил: «Что это не его семья, и что он о них ничего знать не хочет». Чтобы забыть одну жизнь — человеку нужна, как минимум, еще одна жизнь. И он эту долю прожил.

Дальше 20 лет войн и дипломатии: Марокко, Ближний восток, (потом будут Южная Америка, Китай, Япония (боже, где он только не был!)

Во многом его биография сходится с еще одним героем Франции, вышедшим из российского местечка – мы знаем его под именами Ромен Гари и Эмиль Ажар (Роман Кацев). Если не читали его книг, посмотрите фильм “Обещание на рассвете”. (Кстати, Зиновий Пешков лишился руки, тоже командуя польским отрядом)

«В 1943 году подполковник французской армии Зиновий Пешков служил в Африке. Его командиром был близкий приятель коллаборациониста маршала Петэна, преклоняющийся перед Гитлером. Сносить его профашистские настроения Зиновий, естественно, молча не мог. Дело кончилось тем, что был он приговорен военным трибуналом к расстрелу. Но накануне исполнения приговора, разговорившись с часовым, предложил тому обмен: золотые часы с гравировкой «Сыну Зине Пешкову от отца Максима Горького» на гранату. И часовой согласился. Когда Зиновия вывели на расстрел, он прижал своей единственной рукой гранату к груди, а зубами выдернул чеку. Взяв в заложники командира, Зиновий приказал отвезти его в машине в аэропорт, а там, угрожая той же гранатой, повелел пилоту взять курс на Гибралтар, где находился Комитет Национального Спасения — правительство Франции в изгнании. Там он потребовал, чтобы его немедленно провели к де Голлю» - Ирина Коршикова

Вот, что стоит за скупой строкой: перебрался в Лондон, вступил в "Сражающуюся Францию".

В 1950 выходит в отставку в звании генерала корпуса. Ему 66.

Квартира в Париже да ордена. У него было много романов, несколько браков, но настоящая любовь выпала на закате.

«И в это тоскливое время обеспеченной старости, — рассказывает Василий Журавлев, — в жизнь Пешкова врывается свежий ветер, имя ему — Эдмонда Шарль-Ру. Ему под семьдесят, а ей всего за тридцать. Даже в дочери годится с трудом… Их разделяют десятилетия, но объединяет пережитая война и Легион. Медсестра Эдмонда прошла с легионерами всю войну. У нее меньше наград, чем у Зиновия, зато они так хорошо понимают друг друга. Пешков обретает в ней то, чего так и не нашел в других женщинах за всю свою долгую жизнь: собеседника, друга и собутыльника.

Эдмонда работает корреспондентом Elle и пишет романы. Ее первая книга — о судьбе сицилийских эмигрантов в Америке. «Прощай, Палермо» получает Гонкуровскую премию и переводится на 27 языков. Сегодня этот роман мало кто вспомнит, зато ее книгу о Коко Шанель издали во многих странах мира.

Вскоре Эдмонда становится бессменным главным редактором Vogue: в Зиновии был charme, а Эдмонда создавала chic. Так шарм объединился с шиком…».

Проживет 82 года.

Почти на полвека переживет младшего брата, именем которого называли улицы и города; больше четверти века как расстрелян племянник — Леопольд Авербах (послуживший прототипом председателя МАССОЛИТа Берлиоза); на 30 лет переживет Горького.

«Мне нравится чувствовать себя живым, вдыхать еще хоть немного воздух жизни, хотя у меня нет страха смерти» - скажет он за несколько дней до кончины.

Его некролог «Ушел Солдат», его написали Луи Арагон и Эльза Триоле.

Согласно завещанию, на надгробном камне о нем высечено лишь три слова: «Зиновий Пешков, легионер».

Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Завещал, чтобы в гроб положили православную икону, военный крест, крест Почетного легиона и портрет Максима Горького.

P.S.

Его дочь, Елизавета Пешкова будет работать переводчицей в Риме и выйдет замуж за секретаря советского посольства.

«В 1937 году, уже став советской гражданкой, она вместе с мужем пошла как-то в Риме в ночное кафе. И надо же было ей встретить там своего отца, Зиновия Пешкова, невозвращенца в Союз, офицера Иностранного легиона. Весь вечер она сидела, повернувшись к нему спиной, пока отец, оказавшийся за соседним столиком, не встал первым в ярости бешеной и не ушел из кафе. Потом Елизавета всю жизнь стыдилась своего трусливого поступка».

А на следующий год она с мужем уедет в СССР. Дальше мы все понимаем: мужа расстреляют, ей выбили на допросах половину зубов, 10 лет лагерей…

P.P.S.

О Зиновии Пешкове много написано. Печально, что у нас его пытаются представить авантюристом, или даже советским агентом.

А французы пишут о нем совсем в ином ключе: «Когда пытаешься разобраться в его жизненном пути, на ум неизбежно приходит образ бродячего монаха из российской литературы. (…) Кто-то сравнивает этого неутомимого скитальца с персонажем вечного жида, который не может обрести покой, пока не найдет смысл в своей судьбе…»

«Россия отвернулась от него и отняла единственную дочь, Франция забрала руку, но наградила почетом и уважением. Для советских граждан он был отщепенцем, для истинно русских в Париже - выкрестом и выскочкой, а для французов - генералом и героем, но все же чужим. Иностранцем. Легионером.»

Мне его судьба мила самостоянием; мужским умением выбирать, служить, спасать, любить — бороться до конца и не быть жертвой. (О солдатах иностранного легиона он писал: «Легионеры не помышляют о героическом принесении себя в жертву. Они не считают себя мучениками»).