Гуманитарная немощь

На похороны к семье Цгоевых в осетинское село Хумалаг приехали сотни людей. Во дворе простого деревенского дома стояло пять гробов. Погибли мать, Залина, и четверо ее детей: Джульетта, Витя, Аланчик и Асланчик. До сих пор родители Залины и ее родные сестры Мадина и Марина в шоковом состоянии. Мадине плохо, каждый день к ней приезжает «скорая», и врач делает уколы успокоительного. Перед ее глазами стоит страшная картина того, как после трех суток хождения по больницам и моргам она нашла свою семью. Открывала черные мешки, падала в обморок, переворачивала обугленные тела. У Азика снесен череп, Джульетта с выколотыми глазами…

Когда начался штурм, Залина Цгоева вынесла на улицу соседскую малышку, отдала ее кому-то на руки. И побежала назад – за своими. Секунда… и раздался третий взрыв, когда рухнула часть стены. Все пятеро остались под ее развалинами, а потом обгорели.

Особого достатка у Цгоевых никогда не было – с мужем, Казбеком, Залина была в разводе. Конечно, он помогал, но какие доходы у водителя? Сама же Залина, воспитательница детского сада, тоже получала гроши. Поэтому на похороны и поминки семьи Цгоевых люди скидывались всем селом. А потом стали приезжать люди.

«Представляете, продавцы с владикавказского рынка приезжали, денег собрали, – говорит старшая сестра Марина. – Вчера вот офицеры из Аргунского погранотряда тоже денег привезли. Представляете, мужчины плакали и говорили: «Простите нас, если это возможно…»

Приезжали к Цгоевым представители осетинских диаспор из Калуги и Волгограда, со Ставрополья – с текстильного комбината, краснодарцы из дорожно-строительного комбината, из иностранной частной телекомпании, и даже семья пенсионеров из Ростова. Только никого не было в поселке Хумалаг от официальных властей.

«Самое обидное, что наше государство о нас забыло, – говорит старшая сестра Марина. – Бог с ними, с деньгами. Хоть бы позвонили, извинились. Мы ведь здесь с ума сходим от горя. А для них как будто все нормально: была семья... и нет семьи»

«Но гуманитарную помощь вы, наверное, получали?» – интересуемся у Марины

«А разве должны были? – удивляется она. – Вы знаете, мы телевизор не смотрим, у нас траур, поэтому не знаем ничего про эту помощь».



Ненависть к трем апельсинам

Финансовую помощь для бывших заложников и жертв теракта собирают по всему миру. Всевозможные благотворительные фонды, банки и прочие организации уже накопили на своих счетах миллионы рублей, долларов, евро. На эти деньги можно озолотить все население Беслана, не говоря уже о пострадавших от теракта. Но так необходимые бесланцам средства до сих пор остаются виртуальными, и бывшие заложники не получили ни копейки, за исключением средств, выделенных на похороны погибших. Все созданные комиссии по контролю над распределением средств утверждают, что причина задержки выплат – отсутствие систематизированного, полного и четкого списка бывших заложников школы. Как только он появится, появятся и реальные деньги. Но дорога ложка к обеду. А как, когда и по какому принципу будет распределяться финансовая помощь, в комиссиях никто не знает.

К тому же пострадавшие и близкие жертв теракта могут получить деньги только после предоставления необходимых документов. В разных случаях нужен разный набор бумаг. Необходимы документы, свидетельствующие о родственной связи, – паспорт или свидетельство о рождении. Справка о смерти, подтверждающая, что человек погиб именно во время теракта. Или справка о том, что человек был ранен именно при этом теракте. Рассчитывать на материальную помощь можно, только если есть эти документы. Однако собрать их, особенно в условиях жесточайшего стресса, который испытывают сейчас жители Беслана, нелегко.

ФРАНЦУЗСКИЙ ОПЫТ

Во Франции еще в 1985 году был создан национальный институт помощи жертвам терроризма SOS-attentats. Его главой и инициатором создания стала Франсуаза Рудецки. Она сама чудом осталась жива после взрыва в одном из ресторанов Парижа в начале 80-х годов, но никакой компенсации за перенесенные страдания так и не получила. Благодаря созданному ею фонду материальную помощь получили в общей сложности 2800000 французов. А всего было выплачено около 500 млн. франков. Но, пожалуй, главная заслуга госпожи Рудецки заключается в том, что она смогла добиться от законодателей принятия на государственном уровне схемы финансирования ее фонда. Теперь всякий раз, когда во Франции кто-то покупает страховку, четыре евро от уплаченного взноса идут в фонд помощи жертвам терактов.

«ДО НАС ЭТИ ДЕНЬГИ НЕ ДОЙДУТ»

В Ростовской области на днях заговорили о фальшивых счетах в помощь жертвам бесланской трагедии. «У нас никакой информации об этом нет, –заявили «Новым Известиям» в пресс-службе ГУВД Ростова. – Подобные вопросы не в компетенции ФСБ или налоговых органов. Хотя, заметим сразу, доказать, что счета фальшивые, очень сложно». Но и в налоговой службе Ростовской области, и в службе безопасности, как заверили корреспондента «НИ» сотрудники этих ведомств, про махинации со счетами ничего не известно. «Полагаю, что эти слухи появились после того, как в Ростове были задержаны мошенники, ходившие по домам и собиравшие у граждан деньги для жертв Беслана, – сказал начальник пресс-службы управления ФСБ Александр Туринский. – Правоохранительные органы тогда быстро проинформировали ростовчан и посоветовали быть бдительными. Но одно дело – ходить по домам и собирать деньги, другое – открывать поддельные счета. Это слишком сложно».
Так что же ждет бдительного ростовчанина, решившего оказать помощь пострадавшим в Северной Осетии? В областном отделении Красного Креста мне с готовностью продиктовали: «Пожалуйста, перечисляйте деньги на наш счет. Далее мы переведем деньги на счет Северо-Осетинского Красного Креста. Не хотите перечислять, приносите наличкой. Мы в ближайшие дни поедем в больницу к детям Беслана и все передадим их родителям». При этом сотрудница Ростовского Красного Креста пообещала выдать мне приходный ордер или любой другой отчетный документ. Но я решила и дальше быть бдительной. «А как проверить, дошли мои деньги до адресатов или нет? – настаивала я. – Кто контролирует вашу финансовую деятельность?» Мои собеседники обиделись: «Наша организация существует сто десять лет! Нам доверяет весь мир! Мы работаем только через Сбербанк. А вот происхождение опубликованных счетов во Владикавказе как раз не совсем ясно. Кто их учредитель? Что же касается Красного Креста, то у нас целевое распределение финансов, а контролирует нас специальная ревизионная комиссия, избираемая на нашей конференции».
Словом, деятельность Красного Креста проверяет сам Красный Крест. «Ничего удивительного, – прокомментировал ситуацию все тот же г-н Туринский. – Красный Крест – общественная организация. Даже вездесущий УБЭП не очень-то вмешивается в ее финансовую деятельность. И проверки проводит только по официальному заявлению».
Сами бесланцы скептически относятся ко всем так называемым общественным счетам. «Все равно до нас эти деньги не дойдут, – уверена жительница Беслана Аза Цаголова, которая выхаживает раненого племянника в детской областной больнице Ростова. – Приведу вам такой пример: несколько дней назад в Беслане целый день не было шприцев. И это сейчас, когда столько людей нуждаются в медицинской помощи. Где был Красный Крест? Слава Богу, мы попали в ростовскую больницу. Здесь хоть люди добросовестные». Администрация Ростова поступила в этом случае по-своему: на каждого больного ребенка из Беслана, лежащего в больнице донской столицы, был открыт персональный счет, куда все желающие могут перечислить деньги. Сберкнижки раздали родителям или родственникам детей. Вот такая адресная помощь.

Ирина АРОЯН, Ростов-на-Дону/i>