Posted 16 сентября 2003,, 20:00

Published 16 сентября 2003,, 20:00

Modified 8 марта, 09:46

Updated 8 марта, 09:46

Театр неволи

16 сентября 2003, 20:00
В Ярославской колонии № 1 состоялась премьера пьесы о людях, отбывающих срок заключения. Журналисты, присутствовавшие на представлении, поспешили объявить, что зэки играют собственные судьбы.

В нашем отечестве слишком сильна вера в то, что судьбу не обманешь. Блатная ли песня, сцены из жизни урок или ювелирные украшения из пластмассы и консервных банок – это, по сути, нескончаемые медитации на тему лихой, но, увы, неизбежной жизненной доли. Эту фатальную мысль подтверждают многие сцены из пьесы «Свечи», премьера которой состоялась недавно в одной из зон Ярославля.

Помните, как в финале фильма «Берегись автомобиля» заключенный Деточкин, с триумфом сыграв Гамлета в любительском спектакле, с букетом в руках отправляется обратно в тюремную камеру? Помните его блаженную улыбку, сияющие глаза? Театр – место, где люди проникаются верой в другую реальность. Она может быть удивительно похожа на жизнь, которую мы оставили на пресловутой вешалке, и все-таки другая...

– Сколько в нашем спектакле правды? – переспрашивает Сергей Орлов, актер, для которого театр начинается не с вешалки, а с тюремных нар. – Процентов восемьдесят. А все потому, что идем от сердца...

Пьесу «Свечи» написал теперь уже бывший зэк Роман Шитихин, отбывавший срок наказания вместе с Сергеем в колонии № 1 под Ярославлем. Осужденному за воровство послушнику одного из монастырей на зоне дали кличку «романтик». Но пьесу он сочинил в традициях критического реализма.

В камере следственного изолятора – шесть человек. Парень, попавший на взрослую зону из «малолетки», собровец, превысивший пределы необходимой обороны, пенсионер, осужденный за то, что, желая припугнуть соседа, ранил его из берданки и рецидивист, меняющий неизвестно какую по счету «хату»... Еще двое сидельцев биографий лишены, да и реплики у них – проходные. Автор предоставил актерам вольную волю вложить в них собственный лагерный опыт. Что объяснимо: после освобождения Роман передал права на текст пьесы тем, кто будет ее играть. Подарил свои «Свечи» прототипам персонажей.

Журналисты, которых начальство колонии пригласило на премьеру, поспешили написать, что зэки играют самих себя. О главном принципе документального театра, полной аутентичности ситуаций и разговорной речи, не правленной в авторской инстанции, говорить не приходится. «Были поправки на блатную феню, – говорит режиссер и автор песен к спектаклю Максим Соболев. – Но совсем небольшие, чтобы слова наши любому залу стали понятны».

Пьесу, написанную в зоне, о людях, которые «за час свободы полжизни отдадут, не задумываясь», другие зэки не увидят. Не только потому, что театру «выехать» на гастроли проблематично. Режиссер убежден: лагерный зритель не воспримет того, что в своих монологах герои пьесы Шитихина то и дело обращаются к Богу, каются в грехах, а в финале выходят на авансцену с зажженными свечами. Верующих в колонии немало, здесь построили и освятили часовню в честь св. Иоанна Кронштадтского, но выносить на люди, говорить со сцены то, о чем и батюшке на исповеди не расскажешь, не принято.

Все чаще приходится читать в последнее время, что «театральное движение в местах заключения на подъеме», что «никогда в российских острогах и тюрьмах не видели столько артистов, драматургов и художников». Однако сценический бум за воротами спецучреждений – не признак совершенствования исправительной работы, но скорее лишь отзвук дальних боев, которые ведет новая русская драма с отставшим от времени репертуарным театром. Пьес на современном материале ничтожно мало, ищут их днем с огнем – и находят в глухой провинции, в местах самых неожиданных. Так, организаторы фестиваля «Новая драма» заметили в Шаховской женской колонии Екатерину Ковалеву и представили ее пьесу «Мой голубой друг» на мхатовской сцене. Не потому, что исключительно высоки литературные достоинства текста, – просто увидели в нем новое качество правды, когда содержание взрывает изнутри форму блатного романса. Возможно, и «Свечи» Романа Шитихина будут замечены кем-то из молодых режиссеров, горящих желанием открыть зрителю новую реальность.

Конечно, все эти эстетические задачи зэковской самодеятельности – как волку жилетка. В репертуаре лагерных театров – пока все больше комедии да адаптированные под местный колорит мюзиклы. Пока. А если узнают зэки, что за их неожиданное творчество можно и в Москву съездить, и УДО (условно-досрочное освобождение) получить, глядишь, заместители начальников колоний по воспитательной части придется читать не жалобы на заключенных, а исключительно драмы в трех или пяти актах.

Весной «Свечи» повезут на фестиваль «Калина красная», который в системе исправительных учреждений проводит Минюст. Говорят, сцены из спектакля собирается отснять один из центральных телеканалов. Для своей же публики Максим Соболев хочет поставить спектакль не о тюремной, а о вольной жизни бывших зэков.



"