Posted 16 июня 2005,, 20:00
Published 16 июня 2005,, 20:00
Modified 8 марта, 09:31
Updated 8 марта, 09:31
Твой дом – тюрьма
Баба Аня вот уже 44 года в тюрьме, хотя и не совершала никаких преступлений. У нее в камере всегда сыро, прохладно, а по коридору бегают крысы. За стенкой лязгают задвижками металлических дверей охранники, слышно, как они громко орут на заключенных. Из ее окна видны массивные решетки и колючая проволока, а рядом с ними КПП с полосатым шлагбаумом. Баба Аня и еще более десяти семей с середины прошлого века живут в старых тюремных казематах здания следственного изолятора «Коровники». В тюрьме прошла практически вся ее жизнь. Здесь родились ее дети, потом внуки. Зеки чинили у нее в коридоре электропроводку, прокладывали сантехнику и делали ремонт помещений.
Переселение в тюрьму
«Мой муж еще при Сталине служил в тюрьме надзирателем, – вспоминает 84-летняя Анна Ильинична Тюкина. – В те годы заключенных свозили сюда со всего Советского Союза. Из Белоруссии, с Украины, из Молдавии, из Прибалтики в суровые лагеря ГУЛАГа через Ярославль направляли этапом зеков. Раньше это была крупнейшая пересыльная тюрьма на Волге. После свадьбы мы многие годы жили в общежитии недалеко от тюрьмы. Условия там были даже хуже, чем здесь».
Но в шестидесятые задавленные жилищными проблемами служащие тюрьмы вконец измучили начальство жалобами. Руководство приняло решение найти квартиры в уже имеющемся жилфонде управления. Но так как домов было мало, семьи работников поселили не куда-нибудь, а прямо в пересыльную тюрьму. Заключенным пришлось потесниться. Один из длинных коридоров с камерами был превращен в малосемейку. Зеки сделали здесь ремонт, сняли металлические двери, решетки и разделили просторные казематы, построенные еще при Александре I, деревянными перегородками. Длинная и узкая комната с крошечным оконцем стала домом Анны Ильиничны на долгие времена. Хотя в начале шестидесятых годов семьи, по официальной терминологии, и переселялись сюда временно.
«Вон там, прямо по берегу Волги, шел высоченный забор с вышками для автоматчиков, – машет рукой из своего окна старейшая обитательница «Коровников». – А за ним, у реки, находился большой причал для погрузки заключенных на баржи. По всему периметру за сеткой бегали собаки и с остервенением бросались на каждого, кто приближался к забору. Вот в таком «раю» мы и поселились больше сорока лет назад.
Правда, вскоре начальство Ярославской пересыльной тюрьмы облегчило условия проживания для своих работников. Забор перенесли в другое место, причал разобрали, так как поток заключенных в шестидесятые годы стал намного меньше и для этапирования хватало железной дороги. На берегу Волги появилась даже липовая аллея.
Но для отрезвления прохожих недалеко от входа в жилой подъезд до сих пор висит табличка «Внимание! Режимная зона. Проезд запрещен». Для особо «непонятливых» установлен полосатый шлагбаум, который запирается на ночь. В числе «непонятливых» зачастую оказываются экипажи «Скорой помощи», которая едет на вызовы к престарелым жителям тюрьмы. Увидев табличку, врачи без разговоров разворачиваются и с чувством выполненного долга отправляются восвояси.
Жизнь в царской пересылке
«Да они замечательно живут, – заявил «НИ» исполняющий обязанности начальника следственного изолятора ИЗ 76/1 Александр Копыль. – Контакта с заключенными практически никакого. Все окна, которые выходили на территорию зоны, мы заложили кирпичом. Везде колючая проволока, подследственные не пролезут к ним в квартиры. Чего плохого? – Александр Борисович заерзал на стуле. Было видно, что пресловутые квартиранты для него как кость в горле. Сколько раз предыдущим «хозяевам» изолятора влетало за гражданских от вышестоящего начальства. И он продолжает: – Между жилыми квартирами и тюремными камерами находится массивная стена. Простучать ее невозможно. Окна тюремных камер, в которых содержатся этапированные заключенные, и «вольные» окна из квартир выходят на разные стороны здания. Так что передать друг другу записочки они тоже не могут».
Первая арестантская рота появилась на этой территории в 1784 году. Каменные корпуса для пересыльных каторжников, в которых сейчас вместе с зеками живут простые люди, были построены в 1810 году перед нашествием Наполеона. В начале XX века тюрьма существенно расширилась за счет новых земель, выкупленных городскими властями у местных крестьян. В советские годы здания практически не перестраивались. После революции тюрьма превратилась в колонию постоянного содержания, и рядом был возведен заводик холодильных машин, на котором и трудились заключенные. В 80-е колония была преобразована в СИЗО. В эти же годы здесь построили новый корпус для заключенных. Неизменной оставалась только пересылка вместе с соседним общаговским коридором.
Непрекращающееся освобождение
Несколько лет назад руководство УИН Ярославской области окончательно решило избавиться от назойливых жильцов. Для этого была придумана хитроумная комбинация. Квартиры передаются в муниципальную собственность, городские власти расселяют людей по свободным общагам в других районах города, а затем освободившиеся помещения вновь переводятся в собственность Управления исполнения наказаний. Как водится, план сработал пока ровно наполовину. Квартиры в муниципалитет отдали, но расселить жильцов пока не представляется возможным. Вот уже три года, как дела у обитателей тюрьмы идут совсем плохо.
«Недавно в нашем доме случился пожар, – рассказывает Анна Ильинична. – Проводка находилась в отвратительном состоянии, и между проводами проскочила искра. В коридоре тут же заполыхал всякий хлам, оставленный прежними жильцами. Пожарные приехали быстро и потушили огонь. Но в стене осталась большая прогоревшая дыра. Теперь заделать ее некому. Городские власти все никак не могут прикрепить нас ни к одному из ЖЭКов. Все коммуникации уходят через стены в зону, и коммунальщики отказываются чинить нам стены и трубы. Отопление, провода, водопровод – все идет прямо в корпуса СИЗО, и сантехников туда не пускают. Раньше нам помогали заключенные. В тюрьме были свои бригады сантехников, которые и продували батареи. Вот и после пожара конвоиры привели несколько зеков, которые закрыли дыру фанерой и ушли восвояси. Но ведь проводку чинить никто не стал. А она по-прежнему опасна. Но теперь нам руководство перестало давать даже зеков. Говорит: «Вы не наши, пусть муниципалитет чинит. Живите как знаете».
«А хотите, покажу дыру в тюрьму, – баба Аня лукаво улыбнулась. – Ее прогрызли крысы в полу. Вот смотрите».
Она отогнула лист фанеры, лежащий в коридоре у стены. Несколько половиц были прогрызены и обломаны. В углу зияло черное отверстие. «Вот оттуда и лезут крысы. – Старушка тыкнула пальцем куда-то в темноту. – Зеки их прикармливают, они и шастают через деревянные перекрытия, куда захотят. Приходится держать целый выводок кошек, чтобы отбиваться от грызунов. Специально для кошек я отвела одну из камер, в которой теперь никто не живет. Мурка там обосновалась надолго, растит котят».
Коммерческий узник
«Теперь гражданские здесь временные жители, – мечтает и.о. начальника изолятора Александр Копыль. – Как только квартиры останутся пустыми, мы найдем для «вольного коридора» новое применение. Часть помещений будет отдана под административные нужды. Другие пойдут под раздевалки для персонала. Есть у нас и еще одна интересная идея. Как-то раз начальник управления пошутил, что неплохо было бы организовать на базе «Коровников» некий аттракцион для туристов «Коммерческий узник». За соответствующую плату всех желающих предполагалось поселить на недельку в камеры на зековские харчи. Затея хорошая, но, к сожалению, из главка пришел нагоняй. Начальника просто неправильно поняли. В реальные камеры, да еще и к зекам, простых людей никто не пустит. А вот организовать где-нибудь поблизости вне стен тюрьмы подобный аттракцион – всегда пожалуйста. Правда, расселение несколько затянулось. Хотелось бы побыстрее».
«Да нас переселяют вот уже 40 лет, и все никак не выходит», – удрученно поведала баба Аня. И действительно, в администрации Фрунзенского района Ярославля не нашлось ни одного человека, который смог бы внятно объяснить «НИ», когда людей вывезут из бывших камер. По словам некоторых чиновников, не исключено, что процесс, как и прежде, затянется на неопределенный срок. Но люди в тюрьме продолжают жить надеждой. Надеждой на освобождение.