Улица молчащих

Корреспондент «НИ» оказалась у посольства около 18 часов в субботу. От станции «Октябрьской» кольцевой линии метро шел неплотный, но непрерывный поток людей с цветами; от выхода со станции радиальной линии начиналась тесная очередь. Одновременно стояли две-три сотни человек. «Если вы просто возложить цветы, то можете пройти вперед. Очередь – к книге», – крикнула собравшимся девушка. Основная масса людей устремилась вперед; от очереди осталось только несколько десятков человек, которые казались особенно потерянными. Впрочем, уже через пару минут собралась новая очередь из желающих возложить цветы.

К книге люди шли узким медленным потоком; над толстой тетрадью в клетку, где можно было оставить слова сочувствия, висела благодарственная табличка на двух языках. Гора цветов напротив ворот посольства к тому моменту достигла метра в высоту, заняла собой две трети ширины просторного тротуара. С трех сторон от импровизированного цветочного мемориала горели свечи в простых прозрачных пластиковых стаканчиках; лежали православные и католические иконы, листы бумаги с надписями «Je Suis Paris», «Vive la France», «Pray for Paris», «Вечная память» и почему-то «Простите нас». На кустарник у забора посольства кто-то повесил полотнище с изображением символа мира (пацифика) с силуэтом Эйфелевой башни в центре – это рисунок английского уличного художника Бэнкси, появившийся в ночь трагедии на его страницах в соцсетях.

Здесь, у самых ворот посольства, люди не сдерживали слез. Дипломатические работники пытались успокоить молодую женщину, тихо плакавшую на плече подруги; один из них молча протянул ей горящую свечу – она не взяла ее, ничего не ответив, будто не заметив этого жеста. Ближе к проезжей части на клумбе стоял молодой человек, державший в вытянутых руках французский флаг – порывы ветра трепали его, делая сцену похожей на картину Делакруа.

Люди в очереди собрались очень разные. Модно одетые студенты тихо беседовали с молодым монахом; мальчик-подросток, державший за пазухой некрупную и очень взволнованную происходящим собаку, дергал за рукав свою благообразного вида бабушку; та отвечала ему по-французски. Вообще речь слышалась в основном французская – у мемориала беседовали дипломатические работники, сотрудники французских телеканалов, студенты по обмену и экспаты.

В самой же очереди поражала тишина. Корреспондент «НИ» несколько раз прошла вдоль потока людей с намерением подслушать чей-нибудь разговор, и всякий раз это не удавалось. Если у посольства Голландии на следующий день после падения малайзийского «Боинга» или на Большом Москворецком мосту после убийства Бориса Немцова все бурно обсуждали версии случившегося, а незнакомые пять минут назад люди после краткой беседы готовы были подраться, то россияне и французы, собравшиеся в субботу у посольства на Большой Якиманке, в основном подавленно молчали. Тишину нарушал посол Франции Жан-Морис Рипер, периодически выходивший дать комментарий телеканалам: его появление каждый раз вносило некоторый хаос в происходящее.