Вопреки завещанию

Имя митрополита Антония (Блума) в самые затхлые годы, когда многие тайком потянулись к Церкви, было паролем – почти таким же, как имя Солженицына. В Лондоне владыку, служившего в соборе Успения Божией Матери на Эннисмор Гарденс, окружали десятки любящих прихожан, в России себя считали его духовными чадами десятки тысяч. И те, кто видел его в храмах в редкие приезды в СССР, и кто слушал по Би-би-си, и кто читал в самиздате.

Пастырь добрый и его команда

Когда он умер, с тревогой задавался вопрос: что станет с его наследием? Не с книгами и магнитофонными записями, а с той атмосферой, которую создал он на своем приходе, которую, в подражание ему, создавали в России немногие пастыри? Вопрос целых три года звучал все более тревожно. Теперь на него дан ответ.

Позавчера Алексий II отстранил от управления Сурожской епархией епископа Василия (Осборна). Епископ Василий вчера заявил, что не согласен с патриаршим указом и в соответствии с церковными канонами будет апеллировать к Вселенскому патриарху Варфоломею I.

У православного скандала в Англии есть две стороны: формальная и более глубокая. Формально патриарх отстранил епископа за то, что в своем письме он осмелился просить благословения на переход епархии в прямое подчинение Вселенскому патриарху. В последние годы жизни митрополита Антония в силу его возраста и болезней из России к нему на помощь были присланы два епископа. Сначала – Анатолий (Кузнецов), отпугивавший прихожан ярким «налетом советскости», к тому же не говорящий по-английски (службы велись на двух языках). А затем молодой да ранний Иларион (Алфеев) – обаятельный, начитанный, говорящий на нескольких языках, в начале 90-х он был для патриархии находкой. Об истинных причинах его карьерного взлета говорят всякое, но очевидно одно: епископ Иларион выполнил миссию по расколу Сурожской епархии, опираясь на активную группу недавних переселенцев из России, дабы потеснить старых прихожан во главе с третьим викарием –помощником немощного митрополита – епископом Василием. Когда митрополит Антоний был уже на смертном одре, без сознания, владыка Василий сказал ему на ухо: «В патриархии решен вопрос о твоем преемнике. Выбран я. Коли ты меня слышишь – пожми мне руку».

И почувствовал крепкое рукопожатие.

Антония нет – и все разрешено!

Но выбор патриархии был всего лишь тактическим ходом. Главенство РПЦ чувствовало, что епархия «недорасшатана». Владыка Василий почти три года оставался и. о. А «инициативная группа», сколоченная Иларионом (вскоре плавно переместившимся в Вену), продолжала дело «дорасшатывания», добивания Василия, смевшего служить, проповедовать и строить приходскую жизнь не по-советски, не по-«новорусски», а так, как полвека велось при покойном митрополите.

Долго терпевший епископ Василий написал патриарху.

«Митрополит Антоний говорил, что трудится во благо «поместной» Православной Церкви Великобритании, – говорится в письме. – Русская традиция была движущей силой православной веры в нашей стране, однако она должна была укорениться в реалиях местной культуры. Митрополит Антоний также настаивал на том, что наша епархия всегда открыта для православных христиан любой национальности». Но, продолжает Василий, за последние 10–15 лет русскоязычное население в Британии с 2–3 тыс. человек выросло до 250 тыс. (в одном Лондоне их 100 тыс.). Было бы естественно открывать для них новые храмы. Разве не так? Но «русская партия», захватившая власть на приходе, при поддержке из Москвы решила идти ва-банк.

Вот что пишет один из посетителей форума на сайте митрополита Антония: «Как ни банально, все опять упирается в деньги (чуть не написал «в бабки»). Ностальгия по Родине распространяется и на веру. Грамотно организованный религиозный бизнес, совмещенный с патронатом соответствующих служб – безусловный повод побороться. К большому сожалению, большинству этих мигрантов глубоко безразлично наследие митрополита Антония: сугубо прагматичная вещь – воткнул свечку и со спокойной совестью побежал дальше. И в последние годы жизни митрополита Антония шла борьба патриархата за обладание этой вотчиной. Но митрополит являлся бельмом в глазу этих товарищей, да и авторитет его был такого уровня, что трогать Сурожскую епархию просто не решались. Но сейчас другая обстановка».

Здесь теперь другие господа

Обстановку создают люди. Митрополит Антоний, пока был в силах, после того как из храма уходил последний человек, расставлял по местам стулья, мыл посуду, подметал пол. А стучали в дверь – отпирал. И с каждым был готов говорить. И о Христе, и вообще о жизни. Среди его прихожан была, например, компания бывших хиппи... «Наконец-то, – посмеиваясь, говорил он, – я становился тем, кто есть, – монахом». Храм и для него был домом (он жил в каморке при соборе), и люди туда приходили как домой. После его ухода те, кто приехал в Лондон в 90-х, принялись за «новорусский ремонт». Не понимая: это дом-музей, где экспонаты не стены и иконы, а живые люди, звавшие ушедшего отцом.

Видя это изо дня в день, наследник митрополита воззвал к патриарху: «Прошу отпустить меня... Вы, возможно, поймете, что значат для меня эти слова, если я скажу, что начинал посещать Божественную Литургию в приходе Московского Патриархата в 1957 году и до сих пор оставался ему верным. Однако события последних лет убедили меня в том, что епархия должна покинуть Московский Патриархат и стать епархией Вселенского Патриархата… Сурожская епархия, – убеждал патриарха владыка Василий, – получив новое имя, будет продолжать предлагать всю, на какую способна, помощь вновь прибывшим из России, в то время как Патриархат интенсифицирует усилия, чтобы предоставить этим людям собственный Церковный дом...»

В ответном письме на взволнованное, но рассудительное обращение Алексий II успокаивал епископа: «Никаких проблем нет. Работайте, как работали». Была даже назначена аудиенция в Москве, 25 мая. Но спустя неделю в Лондон прилетел гонец из Отдела внешних церковных связей и зачитал прилюдно патриарший указ, выводящий и.о. управляющего на покой.

Кто на новенького?

Владыка выслушал указ смиренно, однако опубликовал комментарий к переписке с Алексием II. Патриарх проигнорировал то главное, о чем сообщал ему епископ. То, что началом раскола в епархии стало появление в ней епископа Илариона. То, что новые прихожане вместе с багажом привезли в Лондон и принесли в церковь «националистические предрассудки». Задан был вопрос и о том, почему Зарубежная Церковь, только что проведшая в Сан-Франциско Собор по вопросу восстановления общения с РПЦ, не хочет административного единства.

На этот последний вопрос надо обратить особое внимание. Давно замечено, что архиепископ Берлинский и Германский (Арндт), главный инициатор сближения Зарубежной Церкви с РПЦ, у которого есть приходы и в Англии, положил глаз на Сурожскую епархию. В случае условного воссоединения ему вполне могут доверить управление приходами Западной Европы. И уж тогда православным в Англии жизнь медом не покажется. Кстати, архиепископ Марк включен в комиссию РПЦ по разбирательству «дела епископа Василия»…

Печальная история, случившаяся в Лондоне, может быть рассмотрена с двух сторон. С одной – это еще один факт нашего небрежения к судьбе русской эмиграции. Говоря о ее возвращении, мы не учитываем 80-летних реалий, всего, что было жизнью, бытом, культурой этих людей.

Но есть и другая сторона. Московская патриархия нетерпима к тому духу церковной любви и свободы, которой посвятил жизнь владыка Антоний. Вспомним, как была разрушена община игумена Зинона (Теодора) вместе со школой, где постигали азы иконописи духовные чада лауреата Госпремии РФ в области «изобразительного искусства». Теперь игумен-лауреат, говорят, в Швейцарии... Вспомним, как травили общину отца Георгия Кочеткова, которого только ленивый не именовал «еретиком». Теперь он, человек, чей опыт мог послужить всей Церкви, всей России, в полузатворе... Вспомним «духовника Ходорковского», бывшего политзэка отца Сергия Таратухина, лишенного сана за «милость к падшим»... Теперь вот епископ Василий и его духовные дети – можно сказать, внуки митрополита Антония...

Россия – не только в ее географических границах – богата на людей. Но иногда задумываешься: «Если так дальше пойдет – с кем останемся?»