Ольга Романова:"Так вы не верующая? Выйдите из-за стола..."

Ксения Лученко, журналист:

А когда тебе на пасхальной утрени с размаху прилетает в переносицу яйцо, которое отец настоятель радостно метнул в народ, сразу всё становится понятно про Бога и чувство юмора. С праздником, православные! Воистину воскрес!

Андрей Макаревич, музыкант:

И даже если это не так (не простим, не вернёмся, умрем), то сама надежда на это - уже праздник.

Нынешние праздники видятся мне большим нарядным спектаклем, где все молча договорились, что всё как будто на самом деле. Потому что если и правда на самом деле - откуда вокруг столько злобы и ненависти? Ненавидим американцев, англичан, украинцев, «либералов», геев... на самом деле друг друга. Сами себя. Иисусова любовь и смирение тут рядом не валялись. И пока будет так - можно покрасить все яйца в мире: светлее не станет. Ну, а тех, кто и вправду верует - со светлым праздником.

Ольга Романова, журналист и правозащитник:

Никогда не забуду, как я однажды праздновала Рождество - в поселке Удельная, куда меня занесло крайне легкомысленно. Был большой стол на старой даче, за которым сидели все соседи, очень разные, очень милые люди. Тридцать третий тост дошёл и до меня, и я начала говорить собственно о Рождестве, ибо до того было в основном «Христос Воскресе» и общее чоканье, в которое мне показалось бестактным вмешиваться с замечаниями. И я - опять же крайне легкомысленно - заговорила обо всей этой истории с Рождеством. Очень коротко, к синхрону на 30 секунд приучена. Но когда я дошла до Каспера, Балтазара и Мельхиора, одна дама, учитель литературы в средней школе, строго спросила меня: - А Вы вообще верующая? Я честно ответила - нет. - Тогда выйдете из-за стола, - сказала дама. ...Мне очень нравится Пасха. Люблю её за весну, за яйца и зайцев, за колокольный звон, бантики, веселье и целование. И вообще ни разу не хочется рассуждать о писаниях Евсевия Кесарийского или о решениях Антиохийского собора. (и то, и другое - про то, в какой день праздновать Пасху). Но вот я не хотела бы, чтобы кто-то запрещал другим людям радоваться весне, зайцам и яйцам. Мы же с вами понимаем, что здесь мало кто верит в Бога. И еще меньше слышали про воспоминания Евсевия Кесарийского. А вот в зайцев с яйцами верить кошерно. Да почему бы и нет? Пойду послушаю старую добрую оперу про Суперзвезду, в которой главный трагический герой, конечно, Иуда. А Иисус плоский, и об этом много было сказано, и плоский он не просто так. Да и воскресли они в опере вместе. Вот о чем интересно было бы поговорить. Мне кажется, что воскресение зла куда как актуальнее воскресенья добра. И да, выхожу из-за стола, если что.

Вот и наступил тот день, когда я очень попросила бы уважать моё право быть атеистом. Всех празднующих - с праздником. Я вам завидую. Хотела бы верить, но не выходит. Работа такая, наверное.

Дмитрий Воденников, поэт:

Я атеист, но Пасха мне кажется самым сильным, нежным и нужным праздником. Что все мы вернёмся, всё всем простим, что смерти нет. Покатимся, как цветное яичко, и не разобьёмся. Как будто нет такой мышки и нет такого хвостика. Как будто можно вернуть жизнь и любовь назад: отвалят камень - а нас там нет. Вволю наедимся после голода, осоловеем, поцелуемся, не умрем.

Леонид Бахнов, писатель:

У меня с нынешней властью, конечно, расхождения тоже стилистические. Ну, отчего-то меня эстетически напрягает, когда хорошо откормленный, наверняка натасканный на иностранные языки человек с международной трибуны криком - в стилистике комиссаров столетней давности - кричит на одного из членов высокого собрания. И делает это не от лица голодных и завшивевших в окопах солдат, но стоя на страже вполне себе реальных миллиардеров. Что-то мне видится в этом искусственное. Далекое от интересов трудящихся масс.

Но если отвлечься от сиюминутного - ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!!!

Что бы ни говорил от этом товарищ Гундяев. Хотя он, конечно, всецело «за»

Сергей Медведев, политолог:

А ведь когда-то это был и мой праздник тоже. На дворе стояли девяностые, православие тогда еще было свежо, и искренне, и внове, и помнилось 1000-летие Крещения Руси с Лихачевым и прочей интеллигенцией. Я и сам крестился тогда, придя к христианству в результате типичной (через коммунизм и Достоевского) юношеской эволюции "русского мальчика". Все было всерьез, читал святых отец, Флоренского и Флоровского, работал в библиотеке только что отреставрированного Свято-Данилова монастыря, под образами, крестясь на колокольный звон.

И помню несколько Пасх девяностых. Я тогда уже жил на Западе, а на чужбине вера переживается острее -- появляется чувство общинности, замкнутости, тайны, как у первых христиан. Помню крестный ход под проливным дождем вокруг нью-йоркского квартала, блока, на 97-й улице в Манхэттене, непокрытую мокрую голову и редкие желтые такси, шуршащие в облаках водяной пыли. Помню отблеск свечей на лицах старой эмиграции в Соборе Александра Невского на Рю Дарю в Париже, последние сполохи русского двадцатого века. Помню пасхальную трапезу в церкви Николая Чудотворца на Виа Палестро рядом с вокзалом Термини в Риме. Помню ночную метель на Унионинкату близ Сенатской площади в Хельсинки, ампирный Свято-Троицкий собор архитектора Энгеля, отстроившего половину классического Гельсингфорса, и людей,стоявших на улице со свечами, перед открытыми дверями.

(Сейчас написал это и понял, что это же география моей любимой "Ночи на Земле" Джима Джармуша, не хватает только Лос-Анджелеса -- я там много раз бывал, но не в Пасху).

А потом я вернулся в Россию, и все это быстро ушло -- и в силу все той же внутренней эволюции, которая увела меня от Достоевского к Докинзу и Расселу, к рационализму, агностицизму, постмодернизму и радикальной иронии, и еще потому что трудно сегодня в России остаться православным -- парадоксальным образом, наша богоспасаемая держава отбивает всякую охоту к вере. Но вот вчера, бегая длительную тренировку по велокольцу в Крылатском, я встретил сотни, если не тысячи, людей, шедших к Храму Рождества Борогодицы с куличами, и если раньше куличи и пасха все были в грязных пакетах, в облупленных эмалированных кастрюлях, которые ставили на разновысокие, крытые клеенками столы возле паперти, то теперь все несли их в аккуратных корзинах, украшенных цветами, на чистых полотенцах, с умытыми праздничными лицами, будто и не в России вовсе, а в буржуазном европейском городке, и двери и окна церкви были открыты, и стояли громкоговорители как на мечети, и над холмами, над робкой травкой, над опушившимися, несмотря на арктический ветер, деревьями, разносился бас дьякона, -- и я подумал, пусть это не вера, а обрядоверие, красивый символический ритуал эпохи тотальной лжи, но все равно хорошо, что у людей раз в год есть повод снарядить чистую корзину, и выпить водки со смыслом и с правом, и поцеловать недолюбленных ближних.

И еще я помечтал, что в эпоху тотальногт благоустройства (или как там правильно -- благорастворения воздУхов) из православия уйдет его извечная убогость и неопрятность, и священники вынут капусту из бород и расстелят чистые скатерти. И еще я отметил, что вчера в парке не жгли траву, как обычно на Пасху, хотя, казалось бы, были для этого все условия -- скопление народа, сухо и ветрено, жги не хочу, на радость детворе, на горе птицам, жукам и недобитым пока у нас зайцам. Но вот не жгли, однако, и может, это тоже что-то сдвинулось в душе.

В общем, меня поздравлять не надо, мне, как Брежневу, уже доложили, но всех просветлевших душой, грешивших и говевших, причастных и сочувствующих -- с праздником!

Яков Кротов, священник:

Нет ничего более антирелигиозного, чем заяц - символ плодородия. Даже яйца на втором месте, потому что яйца пассивные, они лежат (или сидят на стене), их катают - собственно, пасхальные яйца всего лишь отголосок языческого обряда катания яиц по скотине, чтобы скотина лучше телилась. Зайца не покатаешь.

Христиане долго терпели (и терпят) это язычество, за что мы и расплачиваемся тем, что наша проповедь вызывает один смех. Символика, может, и забыта, но видно же, что и мы нацелены не на Бога, а на изобилие. Бог для нас - лишь тень зайца или, как на очень язвительной, но заслуженной карикатуре - снёс зайчик пасхальное яичко, а из яичка вылупляется воскресший Христос. Обидно, да? Кощунственно? А не надо красивого вранья про Марию Магдалину, императора Тиберия и яйца - твёрдого камня, из которого выходит живое.

Веруешь, что не Бог - тень зайца, тень твоих мечтаний о долгой, здоровой и успешной жизни, а что ты - тень Божия, то есть самое яркое и ослепительное, что только может быть в мире? Что ты более не кролик, который прыгает по лужайке, пока охотники делят неубитого медведя? Тогда покажи, что земная жизнь - лишь тень вечной жизни, покажи собой, чтобы из театра теней выйти туда, где нет ни теней, ни мрака, а только Свет Божий