Иосиф Кобзон

– Говорят, вам запрещен въезд не только в Америку, но и в Израиль?

– Меня пытались не пустить в страну, задержали в аэропорту и даже хотели депортировать, потому что в компьютере прочитали, что меня не пускает Америка. А в Америку въезд мне запрещен уже 11 лет. Я полтора года с ними судился, и мне отказали, потому что, оказывается, Америка меня не обвиняет, а только подозревает. А подозревать они имеют право любого. Ничего, в США я был раз 40 или 50. Объездил эту страну вдоль и поперек. Кстати, у них есть закон, что дети не отвечают за поступки своих родителей. Моя дочь окончила школу и университет в Америке, а ее тоже туда не пускают как дочь мафиози. И жену не пускают, и сына не пускают. Стал я персоной нон-грата и в Латвии. Там мне отказали во въезде на фестиваль в связи с опасностью для страны. Это надо же – старый еврей напугал целое государство! Но меня волнует не Америка и не Латвия. Меня волнует моя страна, которая не может меня защитить. Вот Буш приезжает, и наш президент по его просьбе милует настоящего преступника – американского аспиранта, осужденного за распространение наркотиков. Но при этом Путин почему-то не сказал Бушу: я должен выпускать твоего преступника, а вы не пускаете в страну моего депутата парламента, профессора, академика. Если вы считаете, что он мафиози, тогда судите или дайте доказательства, на каком основании вы оскорбляете нашего гражданина.

– И поэтому появился ваш проект закона о защите чести и достоинства гражданина России?

– Этот закон касается не только лично меня. Например, молодая красивая девушка пересекает границу своего отечества. А ее грубый мужлан сажает в гинекологический стул, издевается над ней, унижает, оскорбляет. Ну, не может красивая девушка просто так поехать за границу посмотреть картины Пикассо. Она едет заниматься проституцией. Вот так он думает. Потому что она русская. А над русскими можно издеваться. Вот если бы она была немка, его бы тогда мало того, что уволили, его бы судили, была бы дипломатическая нота. А с русскими можно все делать.

Парень здоровый за рубеж едет – это бандит. Потому что здоровый парень не может быть не бандитом. И никто наших людей не защищает. Правовое управление президента отвечает: вы читайте Уголовный и Процессуальный кодексы, там все прописано. А там ничего не прописано. Там самого главного нет – об ответственности чиновника и государства перед гражданином. Там прописана только ответственность гражданина перед государством, и все. Мой законопроект не получил одобрения ни правительства, ни президента. Но на первом чтении в прошлой Думе набрал 90% голосов. А сейчас мы бьемся за закон об авторских и смежных правах. За ним стоят даже не миллионы, а миллиарды долларов. 23 апреля его рассмотрит Госдума. Закон призван защитить авторов, стимулировать творчество композиторов, поэтов, исполнителей. Сегодня композитор может сидеть без копейки денег, в то время как его произведения крутятся, пираты его издают. Это раньше вы могли написать симфонию, вступить в Союз композиторов, и вам были гарантированы ежемесячные 300 рублей как члену союза. При средней зарплате в 100 рублей. Плюс к этому дача летняя и зимняя. А сейчас у композитора нет ничего. Дальше на очереди закон о меценатстве, о защите прав потребителей в части запрета фонограмм, о гастрольно-концертной деятельности, о театрах, цирке, сохранении здоровья граждан (связанный с ограничением показа в СМИ порнографических сцен). Эти законы до сих пор не приняты, потому что они будут бить по рукам криминальных предпринимателей. Отсюда демонстрации перед Думой, трясущиеся бабки-алкоголички с плакатами «Руки прочь от секса».

– А в Думе вы находите поддержку?

– Я – единственный в Госдуме беспартийный председатель комитета. Когда Борис Вячеславович Грызлов предложил мне эту должность, я говорю ему: «Вы ошиблись, я не член партии». А он отвечает: «Если человек необходим для культуры России, не имеет значения, в партии он или нет». «А первым замом я могу кого-то назначить?» – «Нет. Кого дадим, с тем и будете работать». И дает мне первого зама. Тягунов Александр Александрович. «Кто такой?» – спрашиваю. «Бывший вице-губернатор Тверской области, депутат прошлой Думы». – «А какое отношение к культуре имеет?» – «Ну, он занимался вопросами строительства объектов культуры». Я понял, что от меня уже ничего не зависит. Кто там еще в Комитете? Смотрю – Розенбаум. Спрашиваю: «Саша, ты будешь работать?» – «Ну, о чем ты говоришь, папаша? Конечно, буду». Хорошо. И что вышло? Тягунов оказался замечательным работником, въедается во все вопросы, очень активен. А вот Розенбаума я в комитете вижу, к сожалению, редко.

«Не надо смотреть на праздничную Москву»

– В будущем году финансирование культуры увеличится?

– Когда приближается распределение бюджетных средств и доходит до нашей несчастной статьи «Культура», мы бросаемся в бой, но ресурсов у нас маловато. Маловато их и у тех, кто распределяет. В свое время мы приставали к Александру Жукову, говорили, Саша, дорогой, ты же понимаешь, ты человек культурный, ты любишь музыку, ты любишь песни. Понимаю я вас, но у меня вот все, что осталось. Потому что всегда к культуре и спорту подходили тогда, когда все что, осталось. А не вначале. А нормальные руководители, такие, как краснодарский губернатор Ткачев, начинают формировать бюджет с культуры. Поэтому у них оазис, у них на сегодняшний день такая культура, которой нет даже в Москве. У них станичники, селяне на машинах приезжают в Краснодар на органные вечера, которые проходят в зале горисполкома. Григорович из Москвы уже ставит там двенадцатый балет! Это самый востребованный балетный коллектив в России. Детей там приводят на спектакли, которые ставит выдающийся режиссер Шапиро из Питера. И Виктюк там ставит спектакли. Сравните с тем, что происходит в остальной России. А в Госдуме после выборов вообще стоял вопрос, быть или не быть Комитету по культуре. Сначала посчитали, что он не нужен. Мы пытались повлиять через свои личные взаимоотношения с сильными мира сего. Говорим: да вы что, с ума сошли? Вас же весь мир засмеет. Как же это, высший законодательный орган, и нет вообще слова «культура»? Тогда нас оставили.

– А насколько рационально тратятся те деньги, которые государство на культуру все-таки выделяет?

– Существует выражение – всем сестрам по серьгам. Так и бюджетные средства сначала распределяются по направлениям – театры, музеи, парки, дома культуры. Дальше все попадает в профильные департаменты министерства. И вот тут вступают в силу всевозможные сомнительные мотивы, личностные отношения. Например, театров в стране много, но московские – ближе и ярче. Тут и малые, и МХАТы, и Ленкомы, и другие. И те, что ближе, они и получают в первую очередь. А в глухую деревню идет то, что остается. В провинцию, в регионы. И что очень обидно, ничего нельзя изменить. Личные контакты все равно будут влиять на распределение. Я ни в коей мере не говорю о воровстве. Но это необъективное, нерациональное распределение средств, когда основные деньги тратятся на Москву и Петербург. А тем временем в Сибири происходит деградация населения. Наши чиновники не понимают, что кормить страну дебилов нет никакого смысла. А идет именно к этому, потому что мы не думаем о духовном насыщении людей.

Раньше в деревнях были сельские клубы. И менталитет доярки, пастуха, свинарки не очень страдал. Ну, так получилось, родила меня мамка в селе. Ну, сельская я, ничего страшного, живу хорошо, в достатке. Хата есть. Дров наколю – печка работает, борщ вкусный, и вечером в клубе танцы, меня кто-то потискает, а глядишь, и замуж выйду. Какая-то перспектива была в сознании. А сейчас и ее нет. Когда я был артистом, у нас в Москонцерте даже был отдел такой «Сельские группы». Туда входили артисты, не очень востребованные на столичных сценах. Из них собирали коллективы и отправляли в поездки по нашей большой стране. Да, они были дотационные. Ну и что! Кассовые деньги для организации зарабатывали на гастролях Пугачева, Кобзон и другие. И организация могла насыщать культурой своих граждан. А сейчас в регионах люди как из позапрошлого века, ограниченные, спившиеся. А чего ему не пить? Раньше его стыдили, он надевал орден Трудового Красного Знамени, жена стирала рубашку, которую месяц он носил, гладила ее, платочек себе вязала, под ручку брала и шла в клуб. А теперь никаких орденов, рубашек, медалей, ничего нет. В лучшем случае протрезвел на 2 часа и что-нибудь сделал. Вот в таком духовном состоянии у нас село, район, область. Не смотрите на праздничную Москву.

– А с новым министром культуры у вас отношения сложились?

– Недавно я с ним встречался. А за несколько дней до этого к нам в комитет приходил его заместитель. И я сказал: передайте, что мы к министру культуры на поклон ходить не будем. Наша с вами задача – не нравиться друг другу и сидеть за столом водку пить. Наша с вами задача – совместными усилиями, совместным ресурсом решать те проблемы, которые стоят перед культурой страны. Кто-то думает, что бюджет страны формируется в октябре–ноябре. А тогда говорить о формировании уже не имеет смысла. Бюджет формируется в апреле–мае. Если сейчас не заложить вопросы, которые нужно решить, и не оговорить их в Минфине и Минэкономразвития, ничего ожидать в осенний период нельзя. Нужно уже сейчас определить приоритеты. К примеру, сгорел театр. Ну и ладно. При скудном бюджете можно обойтись без выделения денег на него. А вот если сгорел зоопарк или детский театр – деньги нужно давать срочно.

«Все востребованные артисты получают зарплату в конвертах»

– Еще вопрос про деньги. Закон о меценатстве, который вы готовите, позволяет предпринимателю уменьшать налоговые платежи на сумму, потраченную на культуру. Не появится ли с его принятием новый способ ухода от налогов?

– Во всех развитых странах законы о меценатах и меценатстве давно существуют. И позволяют людям расходовать свои средства на какие-то акции, связанные с культурой. Везде законодательство дает возможность предприятию, предпринимателю, бизнесмену распоряжаться частью своей прибыли, направлять ее на благотворительные цели. В России на благотворительность сейчас можно потратить не более 2% прибыли. Скажем, заработал я деньги, а дальше решил не отдавать все государству, а часть денег отдать, к примеру, Кобзону, на проведение акций, связанных с детьми Чечни. Перечислил 100 тысяч долларов. А потом приходит ко мне налоговая и спрашивает, сколько ты перечислил Кобзону? 100 тысяч. А сколько ты заработал? Так, эти 100 тысяч составили 2,5%. Ты превысил свои полномочия. Отдавай-ка быстренько в кассу государства эти недостающие полпроцента из своих личных денег, пока мы уголовное дело не возбудили. Или я хочу, чтобы в мой город приехала Уитни Хьюстон. У мэра города денег нет. Я сам звоню продюсеру, заключаю контракт. Который затем приношу в налоговую службу, чтобы его учли при моих финансовых взаимоотношениях с государством. Нужен закон, в рамках которого любой бизнесмен мог бы оказывать помощь культуре. Сейчас такого закона нет. Мы над ним работаем. И рассчитываем вынести его на обсуждение Госдумы еще в эту весеннюю сессию.

– А с «откатами» как бороться будете?

– Я вам больше скажу. На сегодняшний день все востребованные артисты получают гонорар в конвертах. Казалось бы, подумаешь, Кобзон получил сегодня 5 тыс. долларов или Киркоров получил 10 тыс. долларов, и никто об этом не знает. Но такие суммы артисты получают ежедневно, и не только в Москве, а по всей стране. В масштабах страны это огромные деньги, и налогами они не облагаются. А по поводу откатов, да, на Западе такое есть. К примеру, прихожу я к священнику и говорю, слушай, папаша, я отдаю на церковь миллион, а ты мне пятьсот тысяч отстегнешь обратно. И у нас такие случаи будут, я их не исключаю. Ну и черт с ними. Лишь бы помогали культуре. А для контроля есть фискальные службы, силовые структуры, все те люди, которые обязаны этими вопросами заниматься.

– Вы сами благотворительностью когда-нибудь занимались?

– Я уже 23 года помогаю двум детским домам – в Туле и Ясной Поляне. Много лет я держал это в секрете. Потом кто-то кому-то рассказал, и в Ясную Поляну приехала журналистка. Как шпионка детей расспрашивала, действительно ли Кобзон с ними общается или просто слухи о себе распускает. А было это в году 1994 или 1995, когда некоторые недоброжелатели делали из меня мафию. И тогда я решил, плевать мне на эту застенчивость. Это не мне нужно. Это нужно другим, все должны знать, чтобы им стало неудобно. Дескать, он помогает, а я не беднее его, не непопулярнее его. И мне тоже хочется что-то сделать в этой жизни и в этой больной стране. Это популяризация добрых дел. Она приносит только добро, никакой нескромности здесь быть не может. А благотворительность и меценатство в России почему-то всегда было стыдливым и застенчивым. Я дал деньги, и не надо рассказывать об этом ни в коем случае никаким журналистам. Никому и ничего, я просто дал от себя. И налоговая служба чтобы не узнала, а то будет пристально приглядываться, откуда он взял деньги, чтобы помочь.

«У меня каждый месяц просят по 10 миллионов долларов»

– У вас деньги часто просят?

– Каждый день. У меня самая большая почта в Думе, больше всех получаю писем. И почему-то никто не пишет: «Дорогой Кобзон, ты прожил большую жизнь в искусстве. Поделись опытом, расскажи, как ты дошел до такой жизни». Нет, все письма начинаются и кончаются одним и тем же – дай денег. В месяц в среднем 10 миллионов долларов просят. Это спасибо вам, журналистам. Вы из меня сделали мафию, мультимиллионера. И теперь мне все пишут и просят денег. Бывает, читаешь письмо, и хочется последнее отдать, такое трогательное. Актриса, потеряла все, похоронила мужа и детей, осталась одна, лежит в больнице, не на что купить лекарства. А потом оказывается, что эти письма пишут талантливые попрошайки. Из трагических судеб действительности соответствует лишь процентов 5. А остальные просто придумывают истории и всем рассылают. Я сделал для себя вывод – в меценатстве нужно точно избрать для себя направление и от него не отходить. Потому что удовлетворить всех все равно невозможно. Россия вся бедная и вся больная.

– И все в ней продается, и все покупается.

– Сейчас в нашей стране отсутствует идеология. В Госдуме сейчас всего 4 фракции, причем с одной главной, ведущей. Но «Единая Россия» – это не идеология страны. В советское время были коммунистическая идеология и советский патриотизм. Сегодня нет ни того, ни другого. Но любить-то родину надо и воспитывать это чувство в гражданине с детства. А как его воспитать, через что? Песен патриотических композиторы не пишут. Есенина в двадцатые годы это волновало – а сейчас мало кого волнует.

Я не говорю, что у нас растет дурное поколение. У нас растет нормальное поколение. Не приведи Господь, если кто-то тронет, то убедятся, как оно патриотично. Но вопрос в том, как пробудить этот патриотизм. Через призыв президента – не пройдет. Никто не хочет верить власти, пока не убедится, что власть работает на него. Помню, как в советское время мы ходили в церковь отпевать ушедших из жизни. Я, еврей, имел право войти в церковь, несмотря на то, что был коммунистом. Потому что все понимали, дескать, он же не православный, он не молиться идет. А другие не шли, нам нельзя, мы же православные. Те же Михалковы. А сейчас и Путин крестится, и Михалков, и все остальные. Ну и хорошо, это ваше право, и молиться, и креститься, и верить в Бога. Только я в эту метаморфозу не верю, вчера был атеистом, а сегодня верующий. Такое бывает в исключительных случаях. А когда происходит в массовом порядке, это уже политика. Вот у меня, скажем, четыре внучки. Две из них крещеные. Потому что родители крещеные. Няня, которая воспитывала моих сына и дочь, в детстве их покрестила. И сын, женившись на русской девушке, также своих детей крестил, несмотря на то, что Катя родила их в Израиле. А еще две внучки некрещеные. Ну и что? Это их право, и они честно это делают.

– Вам отдыхать удается?

– В свое время я пообещал жене, что после 60 лет у нас с ней будет райская жизнь. Мы будем путешествовать, слава Богу, не бедные, обеспеченные. Мы весь мир уже видели, но все-таки есть какие-то любимые места. Но не получается пока. Она говорит – когда пока? Когда подохну? Еще я иногда позволяю себе такую роскошь, как гулять вечером по улицам или ездить в метро. Безадресно, просто смотрю на людей.

– Узнают?

– Узнают. Спрашивают: «Двойник?» «Двойник», говорю. «А что здесь делаешь?» – «Катаюсь». Мне важно посмотреть на людей, их внутреннее состояние. Конечно, из-за узнаваемости мне тяжело заниматься таким анализом. Но никто же не стесняется. Проститутки не стесняются, наркоманы не стесняются, алкаши не стесняются. Это моя страна. Большой зал Консерватории, Большой театр – это еще не культура. Это частица духовности общества. А результаты этой культуры – то, о чем я говорю. Улицы, метро – там, где живут люди. И межнациональные конфликты тоже происходят именно от отсутствия культуры. Потому что культурный человек, даже если он ненавидит евреев, никогда об этом не скажет. А Макашов скажет, потому что он к культуре не имеет никакого отношения. Он был сапогом, сапогом и остался. Но таких сапогов в России много. У него была альтернатива в 8 человек, но в округе выбрали именно его. То есть в Самаре за него проголосовала не одна сотня тысяч человек. Это одна сторона. А вторая – когда на своем концерте я посвятил министру культуры Евгению Сидорову романс Беранже и Алябьева «Нищая», он на меня обиделся. А я говорю, скажите спасибо, я хоть честно назвал вас. Может быть, кому-то в зале покажется, что необходимо оказать вам помощь. Он говорит, не надо мне помогать. Ах, у вас все хорошо? Ну, извините тогда, что я вас так обидел. Но людей надо призывать к сознанию, что нужно помогать нищей культуре.


Иосиф Кобзон: Красные пятна на всех телеканалах