Posted 14 августа 2006,, 20:00

Published 14 августа 2006,, 20:00

Modified 8 марта, 09:09

Updated 8 марта, 09:09

Перемещенные лица

Перемещенные лица

14 августа 2006, 20:00
Полтора десятилетия назад никто представить не мог, что чеченцы смирятся с тем, что в дома престарелых попадают их родственники. О культе старших на Кавказе слагались песни. Но то, что в мирное время казалось абсурдом, после двух войн стало жестокой реальностью. Корреспонденты «НИ» посетили единственный в Чеченской Рес

Что переживает человек, которому больше нет места в родственном кругу людей, отправляющих его доживать дни в дом престарелых? А особенно если человек родился на Кавказе, где старики – самые почитаемые?

Зина Тавгиреева – старшая медсестра в Катаямском доме-интернате для престарелых, инвалидов и психохроников. Свою трудовую деятельность Зина начинала здесь фельдшером 20 лет назад. По ее словам, в те годы чеченцев в домах престарелых было так мало, что можно было на пальцах пересчитать. Сейчас из 106 обитателей интерната 37 – чеченцы.

Тумиша Мазаева здесь второй год. После смерти мужа Тумиша растерялась: ведь они были бездетной парой. У Тумиши несколько братьев и сестер, но, как выяснилось, эти самые близкие ей люди не спешили забирать одинокую родственницу к себе. В интернат ее привела сердобольная соседка. С тех пор никто из родни ее ни разу не навещал. Да, по словам персонала, Тумиша и не очень хочет их видеть. «У нее хроническое воспаление легких, – рассказывает Зина Тавгиреева. – Мы стараемся обеспечить и Тумишу, и других всем необходимым, в первую очередь участием, вниманием. Но заменить любовь и заботу близких, увы, не в силах».

Директор интерната Рамзан Тавгиреев, пришедший к руководству в послевоенный период, своей главной задачей считает как-то скрасить горькое одиночество своих подопечных. «Я бы не хотел выступать в роли судьи, – признается он. – Боже упаси. Причина того, что мы стали такими жестокими, кроется в тех ужасах, которые всем нам довелось пережить. Одни после этого стали добрее к ближним, а у других сердца очерствели. Да и в интернате почти все оказались исключительно по вине войны...».

Один из тех, о ком говорит директор, 80-летний Зайнди Ильясов, поселился здесь недавно. Человек с высшим образованием, работавший на хороших должностях, в одночасье лишился всех, кто был смыслом его жизни. Авиаобстрел унес жизни его жены, сыновей и дочерей. «Внуков, которые могли бы ухаживать за мной, у меня тоже нет, – сетует Зайнди. – Какое-то время жил в доме снохи, но им и без меня тесно, так что я сам попросил определить меня сюда. И знаете, не пожалел об этом ни на минуту. Вот Зина Тавгиреева – она заменила мне и сноху, и дочь. Столько внимания дарит мне, а ведь таких, как я, здесь десятки. Нам тут хорошо... а прошлого не вернуть».

Для Айшат Ибрагимовой несчастья начались на полвека раньше, чем у ее соседей по интернату: во время ссылки в 1944 году восьмилетняя девочка попала под поезд, ей отрезало обе ноги. Вдобавок она потеряла родителей и была отправлена в детский дом в Сибирь. После возвращения на родину жила в семье брата. По собственному признанию, у нее тяжелый характер, поэтому Айшат решила, что ей будет легче в интернате. Сейчас все мечты она связывает с компенсацией, которую власти ей должны выплатить за разрушенное жилье. Тогда она смогла бы жить в собственном доме. Но пока продолжается то, что началось в 44-м: детдом, а потом дом престарелых... Только слово «дом» в таких случаях лучше заключать в кавычки.

Подобные истории можно пересказывать до бесконечности: бери из регистратуры любое личное дело на удачу, вернее, на беду. Но мы, занятые каждодневной суетой, стараемся не замечать людей, которых иначе как лишними не назовешь. Оправдываясь тем, что нам тоже тяжело, мы стараемся не задумываться над тем, что их доля – противоестественна. А им нужна скорая помощь. По словам сотрудников интерната, если процесс послевоенной поддержки одиноких стариков затянется, через несколько лет на месте единственного на всю Чечню интерната вырастет целая их сеть.