Михаил Державин: "Хочу куда-нибудь сбежать!"

Сегодня одному из самых ярких комедийных актеров России Михаилу Державину исполняется 70 лет. Он играет джентльменов и негодяев, стиляг и обманутых мужей, бизнесменов и любовников, мужчин всех профессий и возрастов и даже… женщин. Почти сорок лет из своих семидесяти Державин работает в театре Сатиры. Правда, никаких торжеств в родном театре сегодня не будет: один из признанных мастеров поздравлений отказался от всевозможных капустников в честь собственного юбилея и признался «Новым Известиям», что предпочтет «куда-нибудь сбежать».

– Михаил Михайлович, вас с Александром Ширвиндтом называли «королями капустников», к каждому празднику вы готовили выступления в Доме актера. Кто придумывал для них тексты?

– Мы сами. У нас была потрясающая бригада: Михаил Козаков, Майя Менглет, Вячеслав Богачев, Всеволод Ларионов и я. Вместе придумывали номера, читали текст друг другу. А иногда и на спектаклях придумывали какие-нибудь шутки. Помню, как-то перед спектаклем «В день свадьбы» я попросил у домработницы Семена Васильевича Буденного (он тогда был моим тестем) принести мне из кремлевской столовой большой огурец и помидор, и в сцене свадьбы положил их среди бутафории. Мы с Ширвиндтом вышли в массовке, выпили «водки» и закусили настоящим помидором и огурцом. И вдруг видим: в первом ряду сидит Ростислав Плятт. А он на следующий день рассказывал своим ученикам: «Короли капустников Михаил Державин и Александр Ширвиндт – прекрасные актеры. Вчера они вышли в массовке, и когда Державин надкусил бутафорский помидор, я видел, как из него брызнул сок, а когда Ширвиндт грыз огурец, я чувствовал запах. Вот что значит мастерство!» Мы так и не сказали ему, что овощи были настоящие.

– Вам нравится современная музыка?

– Да нет, меня это все не очень волнует. Я больше люблю американский джаз, Фрэнка Синатру, Шарля Азнавура. Так получилось, что я слушал всех лучших музыкантов, приезжавших в Москву в 70-х. Они выступали в только что построенном дворце спорта в Лужниках. А мы с Ширвиндтом выступали на концертах для строителей этого дворца, а потом для его работников. Поэтому нас приглашали на концерты приезжих знаменитостей. Никогда не забуду, как пожал руку Иву Монтану… Интересно, что сейчас снова слушают Фрэнка Синатру, оркестр Луи Армстронга…

– Сами петь не пробовали?

– Иногда позволяю себе выступить с джазовым оркестром и что-нибудь напеваю. Знаете, Марк Бернес любил говорить: «Я вам сейчас напою песню». Не спою, а напою. А в картине «Моя морячка» мы спели вместе с Людмилой Гурченко. Я потом записал эту песню с оркестром. Во время встреч со зрителями мне часто кричат из зала: «Спой «Морячку»! И я пою ее в современной, джазовой обработке. Раньше, приезжая из-за границы, я всегда привозил всем друзьям записи: пластинки, потом кассеты, потом диски.

– Обычно артистам платили мизерные суточные. Как вам удавалось привозить подарки?

- Конечно, возили с собой еду, экономили. Но помогали и местные жители, часто подсказывали магазины оптовой торговли, где те же товары стоили дешевле. Недавно мы приехали в Америку, пошли с актерами купить какие-то сувениры, и тут ко мне подходит молодая девушка и на прекрасном русском языке говорит: «Здравствуйте, Михаил Державин! Я вам советую съездить в магазин на окраине. Вы за двадцать минут доедете туда на такси, но там все в четыре раза дешевле». Наверное, она унаследовала от бабушек менталитет восприятия советской жизни. Сейчас все переменилось, гонорары стали гораздо больше. И в России все появилось, больше не нужно ничего покупать и тащить все это на себе. А раньше даже не было бамбуковых удочек. Удилища делались из орешника, и я привык к тому, что могу сам что-то доделать или переделать, сделать блесну более уловистой, чтобы она лучше вертелась, колебалась.

– Какой же удочкой лучше всего ловить рыбу?

– Конечно углепластиковой! У нас тоже начали их делать. Сейчас появились хорошие катушки, и, по-моему, сделано все для того, чтобы окончательно выловить рыбу во всех водоемах мира. Я пару лет назад был на выставке на набережной возле Хаммер- Центра, смотрел в одном из павильонов оборудование западногерманской фирмы, и кто-то сказал ее представителям, что я знаменитый московский артист. На выходе из павильона мне подарили складное удилище 15-метровой длины и саквояж, набитый поплавками. А Ширвиндту ничего не досталось, он пижонил где-то в других павильонах… Раньше я привозил удочки из-за границы. А сейчас и удочки есть, и техники современной много появилось.

– Вы легко с ней осваиваетесь?

– Могу кое-что включить. Но внуки справляются гораздо быстрее. Младший внук подходит, смотрит на какой-нибудь новый лазерный проигрыватель и через минуту говорит: «Дедуль, его надо включать так».

– Он знает, кто такой Буденный?

– Конечно. Недавно американское телевидение снимало фильм в квартире моей тещи, Марьи Васильевны Буденной, зашли в кабинет Семена Михайловича, где все оставлено так, как было при его жизни. И висит фотография Ленина с автографом: «Семену Буденному Владимир Ульянов (Ленин)». А рядом фотография Сталина, где написано: «Другу и соратнику, создателю Первой конной армии Семену Буденному Иосиф Сталин». Корреспондент телевидения спрашивает у внука, указывая на портрет Ленина: «Ты знаешь, кто это такой?» Он говорит: «Ленин». – «А это кто?» – «Сталин». – «А кто такой Сталин?» Он отвечает: «Приятель дедушки». Мне кажется, что сейчас ребята лучше понимают, что происходит, но не лезут в политику. У них и так много интересов в жизни. Они знают, что в жизни надо чего-то добиться, достигнуть каких-то результатов, не отвлекаться на то, что будет мешать.

– Кто-нибудь продолжил вашу актерскую династию?

– Племянник, сын сестры. Она живет в той квартире, где я вырос.

– А вы живете с ней в одном доме?

– Да. Нам с Роксаночкой дали квартиру в Останкино, рядом с телевидением, в новом, хорошем доме. Но я узнал, что в нашем доме есть пустая квартира, сдал государству ту, что нам дали и попросил, чтобы мне разрешили вернуться в родной дом.

– Там сейчас живет много посторонних людей?

– Много. Там живет семья одного из актеров театра им. Вахтангова, Нина Русланова и я. В основном остались дальние родственники тех, кто когда-то здесь жил.

– Давайте вспомним «Кабачок 13 стульев». Раньше он был настоящим окном в Европу. Там исполняли модные зарубежные песни. Актеры пили какие-то иностранные напитки. Вам разрешали что-нибудь выпивать? Хотя бы пиво?

– Нет, кофе был настоящий, а пива никогда не было. И потом, съемки всегда происходили между репетициями и спектаклем, в середине дня. Многие из актеров благодаря этому купили себе первые автомобили, «Жигули» первой модели, а за рулем выпивать было нельзя. У кого не было автомобиля, садился в машину приятелей, и мы ехали в театр. Можно было расслабиться, когда не нужно было садиться за руль. Когда мы с Ширвиндтом играли Бобчинского и Добчинского в «Ревизоре», нужно было, отыграв три акта, весь четвертый акт ждать немой сцены в финале. И мы позволяли себе расслабиться и немного выпить, а потом в конце спектакля выходили на сцену.