Война в мирном городе

Обломки арматуры, осколки стекол и гильзы до сих пор валяются вокруг дома №11 по улице Энгельса. Квартира на втором этаже, где укрывались боевики, разгромлена – в стене зияет дыра от прошедшего насквозь гранатометного снаряда. «Всю ночь слышались взрывы снарядов, как будто вновь наступила война,– пожаловалась «Новым Известиям» местная жительница Мадина Амирова. – Я живу в доме напротив, и отслеживала, что там происходит. Из нашего дома никого не стали эвакуировать, да и из эпицентра конфликта не все захотели выходить. Боялись, наверное, что их дом могут совсем разрушить, но из гранатомета обстреляли только второй этаж».

Перед тем, как спецслужбы решили применить гранатомет, из квартиры, в которой засели боевики, вышли две молодые женщины. Одна из них была беременна. Оперативники предполагают, что они знали подозреваемых. «После того как женщин отпустили, бандиты вновь начали обстреливать сотрудников ФСБ и МВД, – заявили «НИ» в пресс-службе МВД. – Поэтому стали применять бронетехнику и гранатомет. В результате двое боевиков были уничтожены. Среди них был Гаджимурад Шейхов, сын главаря буйнакского джамаата Баматхана Шейхова. Имя второго боевика – Шамсутдин Омаров».

Правозащитники убеждены, что для ликвидации пары бандитов силовики могли не применять гранатомет и не разрушать стены. «Правоохранители пригоняют бронетехнику и используют гранатометы специально, – заявил «НИ» член научного совета Московского центра Карнеги, эксперт по проблемам терроризма Алексей Малашенко. – Чем больше размах операции, тем больше заплатят сотрудникам спецслужбы. Поэтому из пушки по воробьям стреляют намеренно. Причем если это не многоэтажный дом, то, как правило, его разрушают полностью. А при спецоперациях в многоэтажках никто не задумывается, что в этих домах живут мирные люди».

Семья Аушевых в Ингушетии до сих пор не понимает, зачем спецслужбы снесли бронетранспортером их дом уже после того, как убили подозреваемого в терроризме их родственника Руслана Аушева. «Наше жилище теперь напоминает груду кирпичей, а там жили три семьи, – рассказала «НИ» Фатима Аушева. – Теперь даже зимой мы с маленькими детьми вынуждены ютиться в сарае и железном вагончике. Никаких компенсаций за это мы так и не получили, хотя обращались с жалобами. Наши заявления где-то повисли. Да мы уже ни на что и не надеемся. А ведь у нас нет денег, чтобы построить новый дом».

По словам сотрудников МЧС, в Дагестане после каждой спецоперации к ним поступают заявления от пострадавших жильцов с просьбой выплатить деньги за разрушенную собственность. Однако даже чиновники признаются, что выплаты компенсаций всегда приходится долго ждать. Жители же разрушенных домов в это время вынуждены причинять неудобства родственникам. «Суммы компенсаций устанавливает специальная комиссия, – рассказал «НИ» заместитель начальника по делам ГО и ЧС Махачкалы Самир Аскаралиев. – К примеру, в последней операции на улице Танкаева, где были разрушены четыре дома, назначили сумму компенсации в 8 миллионов рублей. При этом в расчет принималась не только недвижимость, но и вещи, которые были в доме. Но деньги обычно выделяют для этих целей из федерального бюджета, поэтому в итоге могут выплатить меньше, чем определили. Да и пока рассматривают документы и заявления, проходят месяцы. Всем этим, конечно, недовольны потерпевшие, но мы стараемся изыскивать средства».