Рабы – не мы

Началось все довольно невинно. 5 сентября на встрече с руководителями правительства и Госдумы Владимир Путин напомнил собравшимся, что в стране полным ходом идет реформа науки. «В августе мною были даны поручения по повышению оплаты труда работников Российской академии наук, – отечески улыбаясь, заявил президент. – При некотором сокращении количества бюджетных ставок в течение 2006–2008 годов ежемесячная заработная плата квалифицированных научных сотрудников в среднем должна вырасти до 30 тыс. рублей, при этом заработная плата молодого поколения исследователей, от которых во многом зависят перспективы и динамика развития российской науки, должна увеличиться наиболее ощутимо». Однако, вопреки ожиданиям, заявление президента, призванное продемонстрировать электорату неусыпную заботу государства о нуждах отечественной науки, спровоцировало скандал. Благодарить за это Владимиру Путину надо руководителя департамента государственной научно-технической и инновационной политики Министерства образования и науки Дмитрия Ливанова, решившего разъяснить широкой публике, что, собственно, имел в виду президент.

В разговоре с ИТАР-ТАСС высокопоставленный чиновник признался, что Министерство образования и науки вовсе не намерено платить тысячу долларов (пресловутые 30 тыс. рублей) всем ученым без разбора. Зарплата будет складываться из трех компонентов: 50–60% составит базовая часть, 20–30% – различные надбавки, оставшаяся сумма – премия по результатам работы. Таким образом, от государства ученые получат не 30 тыс. рублей, как было обещано ранее, а от силы 15–18 тыс. Оставшуюся сумму будут изыскивать из внутренних резервов директора институтов. Удастся ли им это – большой вопрос, ведь в ходе реформы коммерческая деятельность НИИ будет сильно ограничена. Для того же, чтобы научные сотрудники не расслаблялись и поддерживали себя в тонусе, чиновники из Минобрнауки предлагают перевести их всех на срочные трудовые контракты с типовым сроком до трех лет при проведении регулярных плановых аттестаций не реже одного раза в три года. «Конечно, для отдельных наиболее ценных сотрудников целесообразно заключение пятилетних контрактов, а для выдающихся ученых допускается заключение бессрочных трудовых контрактов, однако таковых должно быть не больше нескольких процентов», – особо подчеркивает Дмитрий Ливанов.

Впрочем, ученых возмутило даже не то, что, не успев начать реформу, Министерство образования и науки уже отказывается от своих обязательств, а кабальные условия труда. По мнению Дмитрия Ливанова, «ученый, получающий 30 тыс. рублей, не должен пропадать большую часть времени за границей». Чтобы задавить утечку мозгов на корню, чиновник предлагает: «После повышения зарплаты установить фиксированное время пребывания в России научного сотрудника, получающего заработную плату из бюджетных источников».

Шок, который испытали ученые, трудно описать. У всех еще свежи в памяти советские времена, когда российская наука была изолирована от мировой. Да и последствия этого хорошо известны – отставание в целом ряде перспективных отраслей, как то: генетика, кибернетика и т.д. Мировое научное сообщество также весьма остро прореагировало на заявление российского чиновника.

Реакция на разгоравшийся скандал Министерства образования и науки также была вполне предсказуемой. Реформаторы из Минобрнауки в спешном порядке пошли на попятную. В течение трех дней чиновники всех уровней опровергали сенсационное заявление. В конце концов слово взял министр образования и науки Андрей Фурсенко, тут-то и выяснилось самое интересное. 8 сентября в интервью РИА «Новости» министр образования и науки заявил, что целиком и полностью поддерживает своего подчиненного: «Если человек работает в институте и получает такую высокую зарплату, он должен работать на своем рабочем месте. Если он хочет уехать в другую страну и работать там, то, по-видимому, его это повышение зарплаты касаться не должно». Министр, впрочем, оговорился, что ни о каком государственном контроле за наукой речи не идет. «Мы должны вместе с директорами институтов установить, какую часть своего рабочего времени сотрудник должен проводить в том институте, в котором он получает зарплату. Если это меньше, скажем, 8 месяцев в году, тогда, по-видимому, он имеет право рассчитывать на повышение оплаты за счет бюджетных средств. По-моему это справедливо», – озвучил свою позицию министр. И добавил: «Мы никого не можем сделать невыездным».

Ученых подобное объяснение, похоже, вполне устраивает. Никаких резких заявлений со стороны РАН не последовало, но тут неожиданно для всех возмутилась общественность. Зачинщиком, как водится в последнее время, выступили национал-большевики. В понедельник, 12 августа, во время совместной пресс-конференции Андрея Фурсенко и министра образования и научных исследований ФРГ Эдельгарды Бульманн, молодая активистка НБП подошла к господину Фурсенко и со всего маху ударила его по щеке. На вполне закономерный вопрос министра: «За что?» – новоявленная Вера Засулич гордо ответила: «Это моя гражданская позиция!» – и удалилась. Напомним, что это не первый случай «нападения» на министра науки и образования, чьи реформы вызывают весьма неоднозначную реакцию в обществе. 15 марта 2005 года в Красноярске двое молодых людей закидали Андрея Фурсенко сырыми яйцами. Экзекуция сопровождалась криками: «Нет реформе образования! Это грабительская реформа!»

Сидите и не жужжите

Сделать ученых невыездными обычно пытаются тоталитарные государства, испытывающие маниакальный страх перед «тлетворным влиянием Запада». Дальше всего на пути построения «железного занавеса» продвинулись в СССР. Практически все ученые-технари в Советском Союзе были невыездными, поскольку так или иначе были связаны с «оборонкой». Все сотрудники НИИ подписывали определенную форму допуска к секретным сведениям, что автоматически ставило крест на их поездках за рубеж, как во время работы в НИИ, так и спустя определенное количество лет после ухода из него. По этой же причине им были запрещены любые контакты с иностранцами. Специалисты, ведущие наиболее секретные разработки для военной промышленности, жили в закрытых городках, откуда они не могли выехать без специального разрешения. Им было затруднительно перемещаться даже внутри страны. Однако некоторым ученым с мировым именем все-таки удавалось выезжать за рубеж. Кого выпустить, а кого – нет, решал отдел науки ЦК КПСС, который мотивировал свои решения отнюдь не соображениями секретности, а политическими аргументами. Так, Петр Леонидович Капица в 1965 году получил разрешение на выезд из Советского Союза в Данию для получения Международной золотой медали Нильса Бора, присуждаемой Датским обществом инженеров-строителей, электриков и механиков. Там он впервые после более чем тридцатилетнего перерыва посетил научные лаборатории «вражеской страны» и выступил с лекцией по физике высоких энергий для зарубежных коллег.

В настоящее время самая жесткая система контроля за зарубежными поездками своих граждан, в том числе ученых, существует в Северной Корее. Без согласования в спецслужбах и разрешения, получаемого на уровне ЦК Трудовой партии Кореи, выехать за пределы страны не может ни один сотрудник Корейской академии наук. К тому же поездки северокорейских ученых, как правило, ограничиваются Россией и коммунистическим Китаем. Научные контакты с Пакистаном, Ираном, странами арабского мира вообще не афишируются. С западным научным сообществом контактируют только нелегальные перебежчики. Один из них по фамилии Лим, эмигрировавший в 1997 году в США и до сих пор опасающийся показываться перед телекамерами, уверял, что «большинство ученых КНДР, занимающихся разработкой ядерных вооружений, желают покинуть страну, и давно бы уже эмигрировали, если бы это было возможно». Так что основания опасаться «бегства мозгов» у коммунистической Кореи есть.

Иначе обстоит дело в Китае. Несколько лет назад в этой стране также озаботились «утечкой умов» и даже провели специальное исследование, чтобы оценить его последствия. Тут-то и выяснилось, что побывавшие за рубежом китайцы внесли огромный вклад в становление науки и промышленности своей страны. Дело в том, что, получая знания и опыт за рубежом, китайские ученые, как правило, не могут рассчитывать там на хорошую карьеру. В результате многие возвращаются на родину. Поэтому сейчас китайские власти на государственном уровне поощряют выезд студентов и ученых за рубеж.

Еще один осколок коммунистической империи – Куба весьма жестко пресекает любые попытки своих граждан улизнуть за рубеж. Любой гражданин этой страны, желающий даже на время покинуть остров Свободы, должен обратиться за разрешением в специальную иммиграционную службу, которая вправе дать отрицательный ответ без всяких объяснений причин. Однако кубинские ученые гораздо чаще сталкиваются с отказами в предоставлении американских въездных виз отделом интересов США в Гаване (между этими странами нет дипломатических отношений). Так, в прошлом году США отказали во въезде в страну группе более чем из 60 кубинских ученых, которые были приглашены в Лас-Вегас на международную конференцию, организованную Ассоциацией по изучению Латинской Америки. Но даже тем кубинским ученым, которые смогли приехать в Штаты по приглашению американских научных организаций, запрещено выплачивать какие-либо гонорары. Максимум, что может сделать приглашающая сторона, это предоставить им бесплатно жилье.

КОММЕНТАРИИ

Александр ГОРДЕЕВ, исполнительный директор Центра «Открытая Экономика»: «Повышая зарплаты, государство вправе требовать от ученых отдачи»

– В последние несколько дней заинтересованная общественность активно обсуждает тему ограничений поездок и времени пребывания российских ученых за пределами страны. Якобы Дмитрий Ливанов выступает за то, чтобы по мере повышения материального содержания научных работников (в планах министерства обозначены цифры от 17 тыс. до 30 тыс. рублей, подобные суммы сотрудники научных институтов будут получать к 2008 году, они согласованы с РАН и доведены до сведения президента РФ) вводились существенные ограничения, в частности, по времени пребывания отечественных ученых за границей для работ по контрактам с зарубежными научными организациями. Называются и сроки таких ограничений: 3–6 месяцев. На самом деле данная информация является ложной по своей сути. На прошедшем 26 августа заседании «круглого стола», посвященного проблемам модернизации академического сектора науки, который был организован Центром «Открытая Экономика», г-н Ливанов заявил следующее (дословно): «Мы считаем важным обязательное условие, связанное с фиксированным временем пребывания сотрудника в России, чтобы он не пропадал большую часть времени за границей. Это дело научной общественности – определить этот срок (может, это 8 или 9 месяцев), но мы считаем важным это обозначить».

Как видно из приведенной цитаты, Министерство образования и науки не собирается и, кстати, не может в единоличном порядке ограничивать сроки зарубежной деятельности российских ученых. Речь идет о том, что, существенно повышая зарплаты научным работникам, государство в лице соответствующих ведомств, куда относятся и министерства, и Российская академия наук, вправе потребовать отдачи как в части непосредственно научных исследований, так и в части подготовки аспирантов и студентов. Ученым нужно быть готовым к тому, что нагрузки и требования возрастут, что может сократить возможности по зарубежным поездкам. Эти требования будут определять и формулировать непосредственные руководители этих научных работников, но никак не министерство. От институтов и научных организаций будут требовать обеспечения определенных результатов, и дело руководства организаций (директоров и руководителей научных лабораторий) этот результат обеспечить. В этой связи абсолютно непонятно: зачем рядовому вопросу из серии организации работ на уровне юридического лица придавать статус политической дискуссии на государственном уровне.

Геннадий МЕСЯЦ, вице-президент РАН: «Деньгами молодых ученых не удержать»

– Конечно, хорошо, что власти наконец-то обратили внимание на нищенское положение ученых, ведь сейчас средняя зарплата в академии меньше 6 тыс. рублей. Но я не понимаю, как можно одним махом поднять ее в пять раз к 2008 году. Ведь бюджет на 2006 год правительство утвердило, в нем такой рост не предусмотрен. И нет никаких оснований полагать, что Дума внесет в него существенные изменения. Или все деньги, которые выделяются на науку, будут направлены в РАН? Но это невозможно. Нельзя лишить финансирования другие академии, отраслевые институты и научные центры.

Что касается грантов, то не надо преувеличивать их значение. Это выделение денег по узкому списку. Как известно, в России только два источника грантов – Российский государственный научный фонд (РГНФ) и Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ). Международные гранты дают только несколько процентов финансирования. Гораздо больше мы получаем в ходе прямого сотрудничества с зарубежными партнерами. К тому же зарубежные гранты нельзя рассматривать как помощь. Это взаимовыгодное сотрудничество, в котором наши ученые выполняют львиную и наиболее важную часть работы.

Многим кажется, что, дав ученым зарплату в 1 тыс. долларов, можно решить проблемы науки, удержать здесь молодежь. Это иллюзии. Обещаемая сумма несравнима с тем, что платят ученым за границей. Молодые ребята, уезжая после защиты кандидатской диссертации, сразу получают 5 тыс. долларов, так что только деньгами их не удержать. Но способ есть. Надо обеспечить возможность работать в России на современном научном оборудовании, добиваться результатов мирового уровня.

Вообще сейчас наша власть могла бы сделать и для науки, и для будущего страны в целом действительно выдающийся шаг, если бы направила средства из стабилизационного фонда на срочное обновление научного оборудования. К тому же это никак не скажется на уровне инфляции. Так мы могли бы подготовить страну к новому рывку, который привел бы ее к экономике знаний.

Сергей КАУКЕНАС, доктор физико-математических наук (Германия): «Это возвращение к сталинским «шарашкам»

– Вот уже 12 лет я живу в Германии, но поддерживаю тесные связи с коллегами из Сибирского отделения РАН. За это время было много попыток реформировать российскую науку, но все они приводили к тому, что положение дел в НИИ еще больше ухудшалось. Честно говоря, я не перестаю удивляться, как в них еще хоть кто-то работает? Официальная зарплата техника в сибирском НИИ – 300 рублей, научного сотрудника – 1–2 тыс. На эти деньги можно прожить? Разумеется, директора институтов, заведующие лабораториями пускаются во все тяжкие, чтобы заплатить своим сотрудникам еще хоть что-то по-черному. Но их возможности тоже не безграничны, так что большинство ученых еще и подрабатывают на стороне – ремонтируют квартиры, торгуют компьютерами... Как горько шутят мои друзья: «Раньше мы работали для того, чтобы зарабатывать деньги, а сейчас зарабатываем деньги для того, чтобы работать». При этом все прекрасно понимают, что долго так продолжаться не может. Материальная база институтов стремительно устаревает, молодежь в российские институты не идет. Это стало уже общим местом: если выпускник вуза хочет заниматься наукой, он должен искать работу за рубежом. Что касается попытки решить проблему утечки мозгов с помощью пресловутых 30 тыс. рублей, то это просто смешно. Кому собираются платить такую сумму? Для младшего научного сотрудника такая зарплата явно велика, для старшего – мала. В любом случае она несравнима с теми деньгами, которые ученые получают за рубежом, а ведь там к зарплате прилагается полный пакет социальных гарантий, страховки и самое главное – жилье, проблема чрезвычайно острая для молодых ученых. Еще более странной представляется идея о регламентации времени, проведенного за рубежом. Это что – возвращение к сталинским «шарашкам»? Не думаю, что кто-нибудь из молодых и перспективных ученых согласится работать в России на условиях, предлагаемых Минобрнауки, скорее подобные непродуманные решения еще больше подстегнут «утечку мозгов».