Глухая Фемида

Главная военная прокуратура возбудила уголовное дело против Михаила Трепашкина в мае 2002 года после проведенного обыска у него дома. Тогда следователи нашли больше 20 разнокалиберных патронов, в том числе один охотничий. Ему было предъявлено обвинение по статье 222 УК РФ («незаконное хранение боеприпасов»). В октябре 2002-го к делу добавился эпизод о разглашении гостайны. Следствие утверждает, что, не имея на то веских причин, Трепашкин после своего увольнения из органов госбезопасности передал полковнику ФСБ Виктору Шебалину ряд документов, содержащих гостайну. Однако, по словам адвокатов Трепашкина, это была справка, лично подготовленная их подзащитным на одного из террористов, который участвовал в захвате заложников на мюзикле «Норд-Ост» в октябре 2002 года. Эта справка должна была дойти при помощи Шебалина до управления собственной безопасности ФСБ.

Между тем 19 мая этого года Московский окружной военный суд признал Михаила Трепашкина виновным в предъявленном обвинении и приговорил к четырем годам колонии-поселения. Адвокаты посчитали этот приговор несправедливым и обжаловали его в Верховном суде. Однако вышестоящая инстанция поддержала ранее вынесенное решение.

«Исследованные доказательства свидетельствуют о том, что Трепашкин обоснованно осужден за инкриминируемые ему преступления, – сказано во вчерашнем постановлении Военной коллегии Верховного суда. – Суд правильно квалифицировал действия подсудимого как общественно опасные. Приговор основан на проверенных в судебном заседании доказательствах. Оснований для отмены приговора нет».

Адвокаты же считают, что их подзащитного должны были полностью оправдать.

«Во-первых, приговор был вынесен, основываясь фактически на показаниях одного человека – полковника ФСБ Виктора Шебалина, – заявила «Новым Известиям» адвокат Трепашкина Елена Липцер. – Показания остальных свидетелей, а их было несколько десятков, были в пользу обвиняемого. Некоторые даже заявляли, что Трепашкин не мог разглашать гостайну в силу своих моральных принципов. Не сходятся и показания понятых по незаконному хранению оружия. Один утверждал, что у Трепашкина было изъято 4-5 патронов. Другой видел, что изъяли десять патронов. В деле же фигурирует цифра 22 патрона».

Защита и друзья Трепашкина продолжают утверждать, что его преследование объясняется исключительно политическими мотивами. Он входил в Общественную комиссию по расследованию взрывов домов в Москве и Волгодонске. Накануне ареста он утверждал, что к этим терактам причастны действующие сотрудники ФСБ.