Posted 12 декабря 2011,, 20:00

Published 12 декабря 2011,, 20:00

Modified 8 марта, 06:14

Updated 8 марта, 06:14

Прожиточный минимум гражданских прав

Прожиточный минимум гражданских прав

12 декабря 2011, 20:00
Прожиточный минимум гражданских прав

Император Калигула, герой пьесы Камю, в начале этого года поставленной Эймунтасом Някрошюсом в Театре наций, будил в своих подданных гражданские чувства весьма экстравагантными способами. Унижал их чувство достоинства, отбирал имущество, ввел массовые казни и обязательное посещение императорского публичного дома. К счастью, нашим властям удалось пробудить общество мерами не столь радикальными, хотя тоже, как оказалось, весьма действенными.

Для начала «партия власти» эффективно прибрала к рукам российские СМИ, так что наше медиа-пространство (за немногими исключениями) превратилось в одну сплошную пропаганду. Из эфира исчезли несогласные, исчезли оппоненты. И оставшийся практически в полном одиночестве в экранном вакууме тандем начал заполнять пустоту эффектными шоу-номерами. Лихие спарринг-партнеры ныряли, плясали, пели, рассекали пространство на лодках, мотоциклах, комбайнах, самолетах. Каждый новый ролик стоил нашему тандему десятков тысяч голосов. Было ли это следствием обдуманной стратегии кремлевских политтехнологов или просто демонстрацией полной профнепригодности – судить трудно, но ни одна оппозиционная партия не нанесла такой ущерб режиму, как его имиджмейкеры. Так оформились эстетические разногласия общества с властью.

Этическое противостояние вызвала постоянная и подчеркнутая демонстрация абсолютной «несвободы» всей нашей судебной системы. Ежедневные доказательства слишком многочисленны и у всех на памяти. Укажу только, что делами Михаила Ходорковского и Сергея Магнитского власти оскорбили два базовых чувства моего народа – милосердия и справедливости…

Наконец, в ходе подготовки выборов в Думу стало понятно, что оппозиционные партии в стране выкинуты на обочину политического процесса (последней акцией в этом направлении стала история с Михаилом Прохоровым). Шорт-лист партий для голосования в Государственную думу выглядел таким убогим, что за любой свой выбор было мучительно стыдно. И тут случился парадокс, о котором предупреждал мудрый волшебник Гэндальф (не путать с Чуровым, бородатым вариантом товарища Огурцова из «Карнавальной ночи»): «Забавный народ – хоббиты, вроде через неделю все про них понимаешь, а они и через сто лет тебя продолжают удивлять»…

Наш обыватель, лишившийся и свободных СМИ, и независимого судопроизводства, и влиятельной политической оппозиции, вдруг осознал себя один на один с властью. И не только не испугался: мол, один я в поле остался. Но принял вызов. В эту минуту, собственно, и началось загадочное перерождение российского обывателя – в гражданина. И посыпались странные новости: то коллектив аж двух подводных лодок отказался голосовать за партию власти (как давно мы не гордились нашим флотом!). То на избирательные пункты отправились наблюдателями писатели, поэты, священники, студенты, педагоги…

«А что, – вопрошал недоумевающий итальянец-русист, который даже анекдоты по-русски понимает с лету, а тут встал в тупик, – до сих пор все верили, что выборы в вашей стране прямые и честные?» Как ему объяснить, что словосочетание «честные выборы» в нашей стране после Учредительного собрания неполных сто лет звучит оксюмороном? Что сменилось уже несколько поколений, твердо знающих, что партия власти у нас всегда имеет сокрушительное большинство голосов и никак иначе быть не может?

Требование «честных выборов» – не только для власти было сюрпризом, но и для общества – оно само от себя такой сознательности, ну никак не ожидало. Почти во всех блогах звучит эта нота удивления перед самим собой: «Сам до конца не верил, что пойду наблюдателем и что до конца выдержу». Характерно, что не из отправившихся наблюдателями на избирательные участки, не из отправившихся на митинги, – никто не верил, что чего-то добьется, но вот не пойти уже не мог. «Митинг – несколько сродни дуэли. Нравится – не нравится, умеешь – не умеешь, но после публичного оскорбления куда деваться-то?» – исчерпывающе сформулировал филолог Александр Лифшиц. Действительно, нельзя же, чтобы с тобой настолько демонстративно-оскорбительно не считались те, кого ты выбрал и исправно содержишь.

Нас, вышедших на митинги, определяли по-разному: яппи, хипстеры, «поколение нынешних двадцатилетних». Мне больше всего нравится определение, данное дочкой подруги, студенткой-филологом: «На митинг вышли абсолютно те же люди, которые ходили на книжную ярмарку». Добавлю – те же люди, которые смотрят «Калигулу» в Театре наций, бегают на выставки и в консерваторию. На митинги вышла образованная часть нашего общества, традиционно неполитизированная, законопослушная, не пытающаяся вырвать от властей льгот самим себе.

Собирались поодиночке. Собравшись, впервые убедились в том, что нас много, в том, что вместе мы – сила. Добавлю, сила, до конца еще не осознающая собственные возможности. Пять пунктов требований, которые озвучили собравшиеся в самых разных уголках страны (от столицы до деревни Колионово), – в сущности, требование соблюдения прожиточного минимума гражданских прав и свобод. Но и эти требования (так не понравившиеся президенту), которые, тем не менее, надеюсь, властям придется удовлетворить, чтобы не идти на прямую конфронтацию с собственным электоратом, – только начало. Начало пути по дороге от стада обывателей к гражданскому обществу.

От Чехова мы знаем, что раба из себя выдавливают по капле, но ведь и гражданина выращивают не за неделю. Чувство гражданского достоинства – вещь в обиходе хлопотная, болезненная, хуже мигрени. К тому же затратная, и налог на него большой (как мы видим, многие прекрасно без него обходятся). Но раз уж нас вынудили им обзавестись, давайте попробуем жить с ним дальше, авось справимся…

Автор – театральный обозреватель «НИ».

"