Александр Аузан: "Мы оторвали науку от медицины"

"В здравоохранение вложены деньги очень немаленькие, причем с 2006 года, с национального проекта поддержки здравоохранения, - говорит Александр Аузан в эфире радиостанции "Эхо Москвы". - Что получилось? Я вам скажу.

Строили здания, покупали оборудование. Почему строили здания, покупали оборудование, а, например, не учились на современных врачей, не разрабатывали новые лекарственные средства? Потому что это – довольно выгодное дело. Строительство и закупки. Для тех, кто занимается строительством и закупками. Теперь, что получилось? Да, у нас много нового оборудования. Только знаете, насколько оно загружено? На 40%. На 40%! Дорогостоящее оборудование.

Пациентов у нас хватает. У нас не хватает людей, которые умеют пользоваться этим оборудованием, потому что их не учили. Вы не обращали внимания, что у нас врачей-то нет, у нас все специалисты? Задать человеку вопрос: "Что со мной в целом?", скажет: "Так, вам нужно вот тут снимочек, к этому специалисту, потом к этому специалисту".

Терапевт при этом выступает как диспетчер, а не как человек, который отвечает за результат и говорит: "Вы вот этого не слушайте, этого слушайте, это лекарство не принимайте, оно противоречит тому, что вам прописали". Это неслучайные вещи, я вам скажу. Потому что корни этого лежат в далеком 1930 году, когда медицинские факультеты были выведены из состава классических университетов. В СССР нужно было огромную полунищую страну лечить, производить врачей по образцу "господин ученый доктор", по германскому образцу с образованием в области химии, биологии и так далее… Не могли такого количества обеспечить.

Мы потеряли лидерство во многих медицинских сферах. Не могу сказать, что у нас были гремящие фамилии полвека спустя, такие как Пирогов, Сеченов, Павлов Иван и так далее. Мы разорвали науку и медицину, мы стали производить вообще, мягко говоря, суперфельдшеров. Они – люди, несомненно, с опытом. Но не с общим понимаем, как там устроено. Можем ли мы вообще производить таких врачей? Можем, я напомню, что в МГУ факультет фундаментальной медицины с 1992 года, вот он производит таких врачей, он производит 50 человек в год. Конечно, в основном они оказываются в науке.

70% времени врач тратит на бумажки. 70%! Я вам скажу, почему. Если система сделана плохо, то ее немедленно начинают регулировать: "А пусть напишет дополнительный отчет. А вот тут методичка. А пусть отчитается, как исполняется методичка". Чем больше отчетности, тем вернее судейство, что система не работает.

Грубо говоря, если вы намерены выстраивать платную систему, то, тогда предписания большинства врачей не годятся, потому что врач, когда вам выписывает что-то, он считает, что вы не работаете, что вы отслеживаете время приема лекарств, совершения процедур. Но, если за это надо платить, то извините. Вот безработные вряд ли смогут заплатить, хотя, смогут исполнять эти предписания врачей.

Значит, если вы хотите сделать бюджетную систему, тогда прекратите говорить о страховой, которая, кстати, у нас практически не работает. У нас страховая система списана, якобы, с нидерландской модели. Но, кстати, и американская модель, и нидерландская, они не очень конкурентоспособны, обратите внимание, что люди, которые могут пользоваться иностранной медициной, они не в Германию, в Израиль едут, который обладает более конкурентоспособной медициной.

Поэтому то, чего я постоянно требую на разного рода обсуждениях как член президентского совета экономического – послушайте, перестаньте наливать денежную воду в дырявое ведро, потому что эта модель не работает. Сначала и первым делом переделаем модель, другая подготовка врачей. Другие стимулы работы с новым оборудованием. Не здания и закупка оборудования самое важное, а для чего, для кого вы работаете, что вы достигаете".