Прощай, сцена, или

Наталья Дурова, по просьбе которой в Театре зверей прошел выездной медицинский консилиум офтальмологов МНТК «Микрохирургия глаза», и раньше сталкивалась с глазными болезнями мяукающих и гавкающих артистов, которых успешно оперировали в ветеринарных клиниках столицы. Неутешительный диагноз, поставленный слоненку маститыми хирургами, говорил о том, что в обоих глазах необычной пациентки помимо катаракты была обнаружена плотная пленка, которая, собственно, и мешала ей видеть. Требовалось удалить этот нарост и вместо старого мутного хрусталика поставить специальный имплантант.

Доставить слониху Марту в медицинский центр академика Федорова было невозможно, поэтому приняли оригинальное решение – оперировать слепую актрису на ее рабочем месте – театральной сцене! Специалисты-офтальмологи изготовили три специальных, в два раза больше, чем обычные человеческие, слоновьих хрусталика – один основной и два запасных. Главной проблемой будущей операции стало не решение различных офтальмологических задач, а выбор наркотического вещества, расчет слоновьей дозы наркоза и техника введения его в организм животного. Только после длительных консультаций через Интернет с медицинскими светилами из Африки и Индии врачи назначили дату уникальной операции.

Работая фоторепортером в Европейском пресс-фотоагентстве (ЕПА), я сохранил дружеские отношения с Натальей Дуровой еще с «Пионерской правды». Поэтому, несмотря на полную засекреченность дня операции и запрет хирургов на присутствие прессы и зрителей, я за несколько часов до начала уникального медицинского события уже находился в кабинете Натальи Юрьевны в ожидании Святослава Федорова.

Марту укололи в самое мягкое слоновье место обычным человеческим шприцем, но с очень-очень длинной, специально изготовленной иглой. Пока слониха засыпала, с ней вели душевные разговоры ее любимые дрессировщики. Когда анестезиолог подтвердил, что наркоз подействовал, ноги «малышке» сковали цепями, и все мужское население театра на брезенте поволокло Марту к месту операции. На специальной «дирижерской» подставке в углублении перед сценой, напоминающем оркестровую яму, было оборудовано рабочее место Федорова с микроскопами и всякими другими умными медицинскими приборами. Из фотожурналистов на сцене был только я один, хотя для истории вместе со мной трудились театральный фотограф Уголка Дурова и кинооператоры МНТК «Микрохирургии глаза». Медиков очень беспокоило распространяемое нами огромное количество микробов в воздухе. Кинооператорам и фотографам хирурги разрешили снимать операцию только издалека и только телеобъективами. Я же, «по блату», облачившись в медицинские бахилы, халат и маску, снимал всю хирургическую часть события как хотел – и широкоугольником, и вблизи! Рассматривая фотографии операции, я обнаружил достаточное количество любопытных зрителей, нарушающих режим стерильности сцены. Это были чиновники всех сортов и рангов: и из министерства культуры, и из московских властных структур. Некоторые были даже с дамами…

Бригада хирургов под руководством Святослава Федорова прооперировала левый глаз Марты всего за тридцать минут. Правым глазом слонихи хирурги решили заняться через несколько месяцев, когда заживут и рассосутся швы на левом, и слоненок полностью «отойдет» от действия наркотических веществ.

Слониха Марта мужественно пережила операцию и на правом глазу, и все неприятные последующие медицинские процедуры. Животное долгие месяцы нервничало, так как операционные швы были толстые, чесались и заживали долго. Глаза артистки постоянно слезились, а швы терли веки. То, что юная слониха полностью прозрела, стало медицинским фактом, так как Марта в первые минуты после операции, придя в себя от наркоза, сразу отказалась позировать перед телекамерами. То, что артистка уже видит, стало понятно по тому, как она хватала хоботом и отшвыривала подальше штативы и камеры надоевших операторов!

И, наконец, наступил момент, когда уже зрячий цирковой гигант впервые увидел своих зрителей... Слониха Марта пережила хирургическую операцию, но не перенесла вида и атмосферы заполненного зрительного зала. Как ни бились дрессировщики, прозревшая слониха не переставала шарахаться от людей и пугаться театрального пространства. Сцена потеряла великую артистку, а академик Федоров приобрел самую экстравагантную пациентку в истории советской офтальмологии.