Posted 12 ноября 2017,, 12:02

Published 12 ноября 2017,, 12:02

Modified 7 марта, 17:13

Updated 7 марта, 17:13

Авен - о Березовском: "Его главная цель была управление страной Россией"

Авен - о Березовском: "Его главная цель была управление страной Россией"

12 ноября 2017, 12:02
Журнал "Форбс" опубликовал отрывки из новой книги банкира и олигарха Петра Авена "Время Березовского", которая выходит в издательстве Corpus.

Петр Авен:

Главное, что меня всегда привлекало в Борисе, — бесконечный уровень амбиций. В основе которого лежало глубокое, столь же бесконечное уважение к себе. Летом 1988-го, после десятилетия нашей достаточно плотной дружбы, Борис пригласил в кооперативное кафе «Атриум» на Ленинском проспекте группу товарищей с предложением скинуться на создание совместной компании — будущего «ЛогоВАЗа».

Собралось человек семь или восемь. Все мы пытались заниматься каким-то бизнесом, в основном околонаучным, по хоздоговорам с государственными предприятиями. И все как-то сотрудничали с Березовским. Борис правильно понял, что разумно упорядочить наши разрозненные и бессистемные попытки заработать. Следовало создать структуру — с ясными правилами, бухгалтерией, юридической службой и т. д. Я в тот момент уже собирался уезжать на работу в Австрию, так что мне Борино предложение по большому счёту было неинтересно. К тому же в то время я больше думал не о бизнесе, а об экономике — как о науке, так и о практике реформ. Однако я спросил: «Боря, а какая все-таки конечная цель? Ради чего ты предлагаешь объединиться?» Его ответ меня поразил: «Цель — заработать по миллиарду долларов. Каждому».

Излишне говорить, что у большинства собравшихся вряд ли было больше пары тысяч рублей на сберкнижке. Они копили и одалживали друг другу деньги если не до зарплаты, то на покупку любых товаров длительного пользования. Мы с женой копили на её первую шубу — из опоссума. Не у всех был личный автомобиль, а сам Березовский делил машину на двоих ещё с одним участником высокого собрания. Поэтому цифра в миллиард (долларов!) выглядела абсолютно, запредельно фантастической.

Удивительно, что примерно в то же время аналогичное обещание — «заработаем миллиарды» — давал Михаил Фридман одному из своих будущих партнёров. Собственно, Березовского просто не интересовали мелкие цели. «Миллиард» возник с появлением возможности легально зарабатывать. А до этого была наука, и естественной целью было получение Нобелевской премии. Премию Ленинского комсомола он уже получил, Государственная и Ленинская не виделись достойными серьёзного внимания. А вот Нобелевская… С написанным на листочке планом её получения он однажды пришёл ко мне домой. Как известно, Нобелевскую не дают математикам, а именно как бы математиком (об этом ниже) Борис и был. Поэтому он должен был найти ту науку, где математика, которой занималась его лаборатория, была бы эффективно применима. И выбирал он между биологией и экономикой.

По поводу экономики он и пришёл ко мне. С моей помощью (я, конечно, не был его единственным собеседником) он хотел найти конкретную область, на которой стоит сосредоточиться. Сам план получения Нобелевской, включающий организацию цитирования его работ, пока несуществующих, обработку членов Нобелевского комитета, саму процедуру выдвижения и т. п., был им уже написан. Собственно, стремление к практически недостижимым целям и было главной отличительной чертой Березовского, влекло к нему и за ним. И чем менее достижимой казалась цель, тем с большим рвением он к ней стремился. Новые препятствия не заставляли его опускать руки, а провоцировали дополнительный драйв.

Для Бориса не существовало слова «нет». «Невозможно» — слово не из словаря Березовского. Вспоминая известную песню Макаревича, можно сказать, что он не «прогибался под изменчивый мир», у него просто не возникало такой мысли. Это его и сгубило. Его последняя и главная цель была очевидна: управление страной Россией.

Я часто рассказывал, как однажды, залечивая перелом позвоночника в лозаннском госпитале, Борис объяснял мне смысл слияния ЮКОСа и «Сибнефти», которое они с Ходорковским затеяли году в 1998-м. «Америкой, — объяснял мне Березовский, — на самом деле управляют семь или восемь семей, мы точно не знаем сколько. В основном, конечно, еврейских. Они собираются, я думаю, где-то раз в год и решают основные вопросы — кандидатура президента, ставки ФРС, вторжение в какой-нибудь Ирак. На самом деле решают именно они, а демократия — это разводка для лохов». Потом он рассказал, что Америка большая и там всего хватает на семь или восемь семей, а Россия — маленькая и небогатая, поэтому они с Мишей решили рулить вдвоем (Ходорковского он, конечно, видел младшим партнером). Для этого и создается «ЮКОС — Сибнефть» — потенциально самая крупная компания России.

Я от обалдения задал идиотский вопрос: «А как же мы?» — «А вам — что останется», — ответил Борис. Это была его модель мира, которую, подозреваю, разделяет большинство россиян. Но в отличие от них Березовский не чувствовал сакральности российской власти, которую, не будучи на нее помазанным, просто нельзя захватить изнутри. Власти можно советовать, можно ей помогать и за ее счёт обогащаться. Но стать самой властью абсолютно невозможно. Особенно безродным космополитам.

Единственный способ захватить власть — уничтожить «старую» сакральность, устроив революцию, чем и занимался Борис все последние годы. Но исторических условий для революции не сложилось. А попытки залезть на занятый трон были обречены окончиться трагически. Можно стать «столбовою дворянкой», невозможно (и гибельно даже пытаться) — «владычицей морскою». На непонимании этого факта сломали зубы и Березовский, и Гусинский, и Ходорковский. Мне кажется, в этом непонимании много еврейского.

Если свобода — главная ценность, а Бог — возможный соперник, то как можно мириться с чертой оседлости, квотами в вузы и тому подобными «нельзя»? Почему нельзя? Кто так решил? Несогласие десятков тысяч молодых евреев с несправедливыми ограничениями — очевидный (не главный, конечно) фактор революции 1917 года. Увы, отметая «нельзя» одно за другим, наиболее амбициозные личности заходили туда, куда действительно нельзя — как в смысле желаний, так и в смысле собственного поведения. Борис дважды говорил мне, что на самом деле президентом надо становиться самому. Но (проблеск рационального сознания!): «Мешает отчество. Был бы Александрович — стал бы точно. Про национальность никто бы и не вспомнил. А «Абрамович» уж слишком режет слух». Преодолевая общепринятые запреты, он всюду возил с собой девушек лет восемнадцать -двадцати — будучи и ответственным секретарем СНГ, и замсекретаря Совбеза. А почему нельзя? Даже если женат. Некоторые очень большие начальники рассказывали мне, что абсолютно балдели от такой наглости, попрания всех этикетов и просто не знали, как реагировать. И восхищались, конечно, завидуя. Амбиции подавляют страх. Борис был исключительно смелым человеком.

Внешнее впечатление обманывало — согбенная спина, мелкие шажки, суетливые движения. В молодости он мог казаться испуганным и заискивающим. На самом деле он был не просто смелый, а лихой. Беспредельные и плохо просчитанные риски в бизнесе и политике, которые он брал, в том числе подвергая опасности собственную жизнь, меня всегда поражали. Я к такому был не готов. Когда он гонял на снегоходе по льду Клязьминского водохранилища, охрана отставала — было страшно. Именно так он однажды ночью сломал позвоночник, случайно оставшись в живых, — въехал на полной скорости в относительно мягкий камыш, а не в дерево или гранитный парапет.

Роман Абрамович рассказывал мне, что однажды в самом начале их с Борисом сотрудничества он пришёл к Березовскому за поддержкой. У них возникли проблемы с какими-то бандитами, ситуация стала опасной, и Роман задумался о серьёзной охране, которой у него, в отличие от Бориса, не было. На разговор об опасности и просьбу помочь с усилением охраны Березовский прореагировал сухо: «Бизнес — это война. Тебя убили — значит ты проиграл. Действуй так, чтобы не убили. И сам думай о своей охране, особенно не заморачиваясь».

Сам он не заморачивался, особенно после покушения. Отступить из-за страха было для него абсолютно невозможно. Наоборот, страх надо преодолевать и — вперед. Эта смелость наряду с неограниченными амбициями, безусловно, привлекала. Делала его лидером. Плюс к этому — исключительный дар убеждения.

Источник - Форбс.ру

"