Posted 11 сентября 2011,, 20:00
Published 11 сентября 2011,, 20:00
Modified 8 марта, 06:17
Updated 8 марта, 06:17
Желающие проститься с хоккеистами начали собираться у ледового дворца «Арена-2000» еще с семи утра. Прощание должно было начаться в полдевятого и завершиться в полдвенадцатого. В восемь утра с полицейским сопровождением приехала колонна из 25 микроавтобусов Ford со значком «Ритуал». Наконец, без четверти девять полицейские убрали металлическое ограждение вокруг площади перед ледовым дворцом, и люди заполнили все пространство.
Однако внутрь никого не пускали. Лил дождь, люди стояли под зонтами. Стекала вода с соседских зонтов, и вскоре все собравшиеся вымокли. Некоторым становилось плохо. Прошел час, полтора, но людская масса не двигалась. «Там лица прощаются», – рассказывала девушка, которой позвонили на мобильный.
У некоторых начали сдавать нервы. Если вначале фанаты скандировали «Локо» и «Ярославский бронепоезд», то потом толпа стала кричать «Пускай!». Стоявшие возле главного входа барабанили кулаками по стеклу. Потом прошел слух, что двери откроют в 10.30. Некоторые разворачивались и пробирались через толпу обратно. Другие передавали вперед цветы и венки в надежде, что их смогут положить те, кто стоит близко ко входу и попадет внутрь.
Обычно на подобных мероприятиях площадь разделяют на коридоры, чтобы люди выстраивались змейкой, а не сбивались в кучу всей массой. В Ярославле коридор был один – для прохода важных гостей. Когда гости прошли, разошлись и полицейские, и огромное число скорбящих людей оказались предоставлены сами себе. За ней следили только с вертолета, который барражировал над окрестностями. Но вертолет организовать движение людей никак не мог.
Поэтому люди стали организовываться сами. Когда передние просили отойти на шаг назад, задние подчинялись и отходили. Так по цепочке. Парень с двумя гвоздиками и со скрученными ногами, как бывает при детском церебральном параличе, попросил пропустить его вперед, потому что больше не мог стоять. Люди расступились и пропустили. Также пропустили делегацию несущих венки мужчин в футболках казанского «Ак Барса», которые сказали, что ехали 16 часов на автобусе и что их автобус скоро уходит назад, и им надо на него успеть. В толпе также были болельщики из Москвы, Омска, Новосибирска, Уфы.
«Простых граждан» стали запускать в ледовый дворец около 11.00. Из 16 дверей центрального входа открывались три, заглатывали несколько десятков человек и закрывались на пять–десять минут. Люди стали напирать. Громкоговоритель заверял, что проститься успеют все, и благодарил за понимание. Ему отвечали матом.
Возле входа были вкопаны в землю несколько рядов перил метр высотой и метров пять длиной для разделения людских потоков. Но в этот раз поток шел со всех сторон, и находящиеся с боков подныривали под эти перила, чтобы подобраться к дверям. Идущие с центра тоже рвались внутрь. В те моменты, когда двери открывались, перед ними начиналась давка. Редко кому удавалось пронести, не сломав, цветы и венки.
В половине первого пускать прекратили. Появился ОМОН, который встал перед дверями. Люди заволновались. Громкоговоритель заверял, что проститься успеют все. Ему не верили. На площади стояли несколько тыс. человек. Люди жаловались, что стоят с восьми утра. Потом кто-то объявил, что ему позвонили и сказали, что прощаться с хоккеистами приехал Путин, и это сейчас показывают по телевизору. Когда Путин уехал – стало видно по омоновцам, которые вдруг разомкнули ряды и ушли. Толпа снова стала ломиться внутрь. Металлоискатели при входе звенели, но полицейские никого не обыскивали. Затем была еще одна пробка – в холле дворца, где в ряд повесили портреты погибших и черные полотнища с эмблемой клуба и надписью «Помним. Любим. Скорбим».
Прощание проходило на катке. Льда на нем не было. Половину катка застелили дорожками, на другой виднелся бетонный пол с хоккейной разметкой поля. 25 гробов с телами хоккеистов стояли в ряд на застеленной половине. Гробы были закрыты, и на каждый прицеплена записка «Гроб не открывать». Перед каждым гробом стоял большой портрет с именем и фамилией. Чуть дальше на двух столах были портреты еще 11 членов команды, чьи тела отправили в родные города.
Гробы были окружены родственниками и близкими погибших. Болельщиков от родственников отделял маленький деревянный бордюр, на который клали цветы. Мама 24-летнего Андрея Кирюхина сидела возле его портрета и гладила его. Еще две женщины стояли рядом и гладили ее. Возле гроба 22-летнего Никиты Клюкина были три девушки. Одна из них, в черной фате, положила голову на крышку гроба.
Больше всего людей окружили гроб 31-летнего капитана команды Ивана Ткаченко. Близкие стояли в два ряда. К портрету Ткаченко также клали больше всего цветов. На бордюре выросла гора, с которой снимали цветы и клали рядом, но гора вырастала вновь. А возле гробов иностранцев – тренера канадца Брэда Мак Криммона и вратаря шведа Стефана Лива – людей не было, и цветов им клали гораздо меньше.
Траурная музыка внезапно смолкла, заговорил мужской голос. Родственники вышли из оцепенения и повернули головы на звук. Идущие мимо гробов болельщики встали. Это начался траурный митинг. Выступавших было трое, и каждый говорил не больше нескольких минут. Президент «Локомотива» Юрий Яковлев дрожащим голосом напомнил о планах, которые не сбудутся, губернатор Ярославской области Сергей Вахруков призвал сделать ярославский хоккей «вечным». Один из руководителей Континентальной хоккейной лиги Вячеслав Фетисов сказал, что «министр спорта просил передать привет», но тут же поправился: «Соболезнования и все слова, которые нужно сказать». В тишине было слышно, как стоявшие на улице стучат кулаками по дверям – их вновь перестали пускать.
Простоявшие много часов люди просились пройти на трибуны, чтобы посидеть. Но им не разрешали – на почти пустых трибунах сидели только важные гости и журналисты. Мужчины в штатском с красно-черными повязками на руках направляли людей к выходу: «Проходите, не задерживайтесь». Снаружи от выхода до дороги стояло ограждение с полицейским оцеплением вдоль него, хотя здесь никакой давки не было, и регулировать поток не требовалось.
Громкоговоритель обманул: проститься с игроками успели не все. В субботу к дворцу пришли около 100 тыс. человек – шестая часть населения Ярославля. Большинство при виде толпы разворачивались и уходили. Внутрь смогли пройти не больше 15–20 тыс. В полтретьего, когда снаружи оставалось еще около тысячи человек, двери центрального входа закрылись окончательно. Возле бокового входа выстроилось оцепление. Туда стали по одному подгонять микроавтобусы. Солдаты складывали в них венки. Выходили группы родственников. Каждая со своим портретом. Гробы с телами хоккеистов выносили под троекратные паровозные гудки. Толпа, которая перед этим ругалась и материлась, при виде портретов стала хлопать в ладоши и снова скандировать: «Локо» и «Ярославский бронепоезд».
К этому времени на Леонтьевском кладбище, что напротив главного железнодорожного вокзала Ярославля, уже было выкопано 14 могил. Хоккеистов хоронили на главной аллее кладбища рядом с мемориалом жертвам политических репрессий. Тела остальных погибших отвезли на их родину. Колонна из 14 микроавтобусов прибыла на кладбище к 16.00. Кладбище и прилегающий квартал еще с утра оцепили полицейские, внутрь пускали только по паспортам с пропиской в этих домах. За оцепление проехали микроавтобусы, два больших автобуса с родственниками, еще один автобус с табличкой «Хоккеисты», внутри которого сидели пожилые мужчины и девушки, а также две «скорые» и одна машина с психологами МЧС.
Еще один автобус с родственниками припарковался на привокзальной площади, и полтора десятка мужчин и женщин с охапками цветов пошли на кладбище пешком. Толпа примерно из 500 человек их пропустила, стоявшие же на дороге полицейские выстроились стеной. «Эй, майор! Пусти родственников, баран!» – кричал мужчина. К полицейским прибежало подкрепление. Они встали двумя рядами и принялись отталкивать людей с цветами на обочину в лужу. Одна из женщин чуть туда не упала. «Сейчас вас снесем!» – загудела толпа. Лишь минут через 10 до полицейского начальства дошло, кого они не пускают, и людям дали пройти.
Хоронили хоккеистов под выстрелы и колокольный звон. На кладбище близкие погибших пробыли чуть больше часа. Потом цепочкой шли обратно и также несли перед собой портреты. После этого на кладбище начали пускать всех. Могилы хоккеистов были усыпаны розами и венками, на кресты привязали шарфы с символикой «Локомотива». Все венки на могилах не умещались, и их расставили на несколько десятков метров вдоль кладбищенской стены. В промежутке между могилами поставили большой крест, и часть венков сложили возле него. Возле могилы Ивана Ткаченко плакали и девушки, и парни. Полицейский из оцепления ходил возле них и торопил: «Не задерживайтесь. Завтра придете».
Погибшим молодым хоккеистам советовали не жениться