Posted 11 марта 2013,, 20:00

Published 11 марта 2013,, 20:00

Modified 8 марта, 05:03

Updated 8 марта, 05:03

Умолчание и наказание

Умолчание и наказание

11 марта 2013, 20:00
Вчера Совет по правам человека при президенте России опубликовал доклад о расследовании обстоятельств бунта в ИК-6 Копейска Челябинской области в ноябре прошлого года. По данным правозащитников, 255 заключенных колонии подвергались пыткам, 161 – вымогательству, у 40 – нарушали трудовые права, а 20 – не оказали медицинс

Доклад о результатах общественного расследования акции протеста в Копейске появился вчера на сайте Совета по правам человека при президенте РФ. Члены совета проанализировали 358 жалоб от заключенных, еще 30 осужденных опросили в ходе визитов в колонию. Из документа следует, что одной из причин протеста заключенных стало отсутствие прокурорского надзора. «Из 24 опрошенных на производстве осужденных надзирающего прокурора в 2012 году никто не видел», – говорится в докладе.

Большинство жалоб на условия содержания проверяющими просто не принимались. Так, мать осужденного, гражданка А., рассказала правозащитникам, как ее избитого сына посещал прокурор. После этого оперативные сотрудники заставили осужденного написать заявление о том, что телесные повреждения он получил в результате падения. А жалобу заключенного Х., избитого за отказ работать со шприцами без средств защиты, представитель прокуратуры даже не стал рассматривать, порекомендовав ему «смириться».

Те же из заключенных, кому удалось пожаловаться правоохранителям на произвол администрации, очень скоро об этом пожалели. Так, обратившегося в прокуратуру заключенного Л. сотрудники администрации затащили в медицинский кабинет, где привязали скотчем за руки и ноги к решетке, надели на голову ведро и травили перцовым баллончиком на протяжении 16 часов.

В большинстве заявлений, проигнорированных прокурорами, речь шла о пытках и фактах жестокого и унижающего обращения. Заключенный Н. рассказал правозащитникам, что новоприбывших осужденных будили в 5.00–5.30 часов утра и выводили на плац, где они и находились целый день. Возможность поесть и посетить отхожее место у них появлялась лишь дважды в сутки на очень короткое время. Незадолго до бунта, 19 ноября, Н. и его товарища А. вывели на плац в одежде, которая не успела просохнуть после вчерашней уборки снега. Старшина, у которого заключенные попросили разрешения просушить одежду, отвел их в штаб, где их избили.

Летом 2012 года стало известно о гибели заключенного К., причем информацию об этом распространили не правоохранительные органы, а заключенный А. при помощи правозащитников. После бунта сотрудники тюремной администрации Евгений Зяхор и Константин Щеголь обвинили его в распространении порочащих сведений и подали в суд, потребовав эксгумации тела К. Судмедэксперты заявили, что К. умер от пневмонии на фоне СПИДа, проигнорировав «крестообразные следы, предположительно появившиеся в результате применения спецсредства (палка специальная)». Осужденный А. был обвинен в заведомо ложном доносе и переведен в один из следственных изоляторов Челябинска.

Другое явление, упорно игнорируемое надзорным органом, – «устойчивая, разветвленная система вымогательства так называемой гуманитарной помощи», сообщается в докладе. Деньги у заключенных получали, создавая им невыносимые условия, избивая и подавая ложные доносы. Положенное по закону также нужно было оплачивать. Так, родственница осужденного Ш. пояснила, что была вынуждена перевести деньги на счет колонии для получения свидания. Мать осужденного С. рассказала, что ради оказания матпомощи колонии ее сына «ставили на растяжку» (избивали, заставив широко раздвинуть ноги). С гражданки Ч. потребовали 15 тысяч за то, чтобы «сыну было легче». Гражданка Б. передавала администрации стройматериалы на сумму до 100 тысяч рублей, чтобы ее осужденный брат «работал и был жив-здоров».

Также общественники, в отличие от прокуратуры, выявили множество нарушений, касающихся дисциплинарной практики. Так, отдельные осужденные могли годами содержаться в ШИЗО, где их пытали, включая во время отбоя сирену. Трудовые права заключенных в ИК-6 также не соблюдались. В одном из цехов колонии перерабатывались опасные биологические отходы – использованные шприцы, при этом прорезиненные рукавицы и другие средства защиты не использовались. В деревообрабатывающем цехе люди работали без масок и респираторов, а 15 осужденных лишились фаланг пальцев, работая с циркулярной пилой. Заключенные пользовались неисправным оборудованием, работали при ненадлежащем освещении, без отопления; пол производственных помещений был в аварийном состоянии. Норму выработки никто из осужденных не знал. Зарплата работающих заключенных не превышала 600 рублей в месяц, а у большинства из них – и сотни. Часть работников сувенирного цеха, работая по 16 часов в сутки, не получала зарплаты вовсе.

Таким образом, причиной акции протеста стали не только нарушения прав осужденных, но и «отсутствие эффективного прокурорского надзора за соблюдением законности в колонии; укрывательство органами прокуратуры и предварительного следствия совершаемых в учреждении правонарушений и преступлений», – заявляют авторы доклада. В связи с этим они требуют привлечь к уголовной ответственности чиновников прокуратуры, законодательно усилить прокурорский надзор в местах лишения свободы, а также «ввести в УК РФ норму об ответственности должностных лиц за преследование граждан, сообщивших о совершенном преступлении».

Сейчас обстановка в ИК-6 – лучше, чем во многих других колониях, рассказала «НИ» член областной наблюдательной комиссии за соблюдением прав человека в местах принудительного содержания Татьяна Щур. Однако, по ее словам, чиновники ФСИН и правоохранители продолжают препятствовать выявлению новых нарушений в колонии: в частности, как предполагают члены ОНК, большинство предполагаемых зачинщиков бунта были этапированы в другие регионы.

О ходе официального расследования же не знают ни в самой колонии, ни в ОНК. «На этой неделе будем писать запросы на получение информации, будем добиваться гласности следствия. Сейчас мы даже не знаем, какая мера пресечения выбрана бывшему начальнику колонии Механову», – заявила «НИ» г-жа Щур. Следствию же пока разглашать нечего, утверждает в беседе с «НИ» замруководителя следственного отдела СУ СКР по Уральскому федеральному округу Эрнест Кочетков: «Информация, которая уже есть, в интересах следствия пока не разглашается. Если появятся новые данные – они тут же будут размещены на сайте Следственного комитета».

"