Черно-белое кино

– На страницах нашего журнала вы предстаете в образе Золушки из старого советского фильма. Вам близок этот персонаж?

– Вообще-то, мне кажется, что я уже достаточно взрослая, чтобы играть Золушку…

– Янине Жеймо, когда она снималась в этой картине, было 37 лет.

– И это заметно. И очень смешно, если честно. Это только в советском кинематографе, наверное, «прокатывало», а сейчас другие времена. Все-таки Золушка была совсем юная девочка. Мне не близок этот образ, может, поэтому и интересно. На старости лет попрощаться с молодостью (смеется). Все мои героини, которых я играла в начале карьеры, были как раз такие – чистые, светлые, наивные, как Золушка. Сейчас другие роли у меня пошли, слава Богу.

– В римейке какого старого фильма вам было бы интересно сыграть?

– «Завтрак у Тиффани». А из советских… Хотелось бы сыграть какую-нибудь комедийную роль Раневской. Хотя меня зрителям, наверное, легче представить в образах, которые создавала Румянцева – «Королева бензоколонки», «Девчата». Но мне ближе Раневская. У нее очень современное чувство юмора, актуальное и сейчас.

– Вам часто предлагают однотипные роли, однотипные сценарии?

– Раньше часто предлагали. В последнее время ситуация немножко изменилась. Может быть, из-за того, что я поменяла цвет волос. Блондинка – более чистый, светлый, юный образ. А брюнетку больше воспринимают как человека, а не как какое-то эфемерное существо. Стереотип живет не только в анекдотах, но и в умах людей. Хотя мне все равно очень мешает то, что я молодо выгляжу. Все думают, что мне до сих пор лет 18–20. А мне уже тридцатник скоро стукнет! Для жизни это хорошо, а для карьеры не очень, потому что тебя не воспринимают всерьез, не дают играть сложные характеры. Не так давно только стали предлагать характерные роли, чему я очень рада. Первой ласточкой стал фильм «Стерва», который должен выйти в следующем году. Там я реальная девушка с настоящим характером, а не главная любовь главного героя.

– На съемочной площадке вы послушная актриса, следуете всем указаниям режиссера или склонны импровизировать?

– Я люблю иногда поспорить. Это, конечно, не принципиальная позиция – лишь бы поспорить. Но если мне что-то непонятно, буду спрашивать, выяснять, отстаивать свою точку зрения. Конечно, мне удобней полностью довериться режиссеру. Это профессиональней и правильней. Но все зависит от режиссера и от степени моего к нему доверия. Если я режиссеру не доверяю, а такое часто бывает, к сожалению, я, естественно, буду больше полагаться на себя, на свою интуицию. Это как в личных отношениях – либо ты веришь своему мужчине, что он сейчас на работе, а не с кем-нибудь в кино, либо ты ему не веришь. То же самое и в профессии. Или ты понимаешь, что это твой режиссер или чувствуешь, что что-то не то и нужно самой придумывать.

– Когда вам предлагают ту или иную роль, что для вас главное – сценарий, режиссер, партнеры?

– Все важно. Мне кажется, хороший режиссер может вытянуть даже не очень сильный сценарий. В каждом проекте можно найти что-то интересное. А иногда приходится сниматься просто потому, что нужно деньги зарабатывать. Тут уже не до выбора сценария или режиссера. К счастью, такие ситуации не каждый день складываются, но и такое, естественно, бывает.

– Что вас раздражает в современном кинематографе?

– Непрофессионализм. Я имею в виду в первую очередь не творческую часть – операторов, режиссеров, актеров, а административную – вторых режиссеров, директоров, исполнительных продюсеров. У нас очень редко встречается грамотное продюсирование, нет хорошей системы актерских агентств. Это просто чудовищная ситуация, и я не знаю, когда она закончится. Я устала от ассистенток по актерам, которые не знают ни одного актера. Они мне звонят и говорят: «А как вы выглядите? Пришлите фотографию». Я, конечно, не Алла Пугачева, но если ты занимаешься этой профессией, ты ею деньги зарабатываешь, ты должен знать даже самого неизвестного, самого последнего актера, который в массовке в третьем ряду стоит. У нас до сих пор даже в представлении некоторых режиссеров Машков с Меньшиковым – начинающие молодые артисты. А они мэтры уже давно.

– Говорят, вы любите ходить в кино за границей.

– Да, я во всех странах стараюсь ходить в кинотеатры. Мало кто из туристов это делает. Все ходят по музеям, по магазинам. И никто даже не догадывается, что в каждой стране есть свои традиции смотреть кино. Например, только у нас и в Германии существует такое вредное, на мой взгляд, явление, как дубляж. Ни одна цивилизованная страна не убирает полностью голос актера. У всех субтитры. Голос актера – это 80% его работы. И как можно это убивать, я не понимаю! В Индии в кинотеатрах есть рекламные паузы. Фильм прерывается, и показывают рекламу. А недавно я смотрела кино в Иерусалиме, так там просто паузы во время киносеанса, на перекур. Я думала, что-то с пленкой, спрашиваю друзей: «Все сломалось?» Они на меня посмотрели, как на идиотку, и отвечают: «Это просто перерыв». Все выходят, курят минут 5–10, не больше. Как антракт в театре.

– Кстати, о театре. Ваш роман с ним пока не сложился. Но это еще может случиться?

– Я так трепетно отношусь к театру, что если когда-нибудь и буду играть, то только в спектакле, который будет настоящим искусством. Мне не хочется участвовать в неинтересных проектах, в неталантливых комедийных антрепризах... А вообще, я в свое время решила стать актрисой, только потому, что очень увлекалась театром. И я думаю, что мое время как театральной актрисы просто еще не наступило.