Адреналиновая атака

Это был обычный, штатный прыжок с небольшой высоты на маленький пригородный аэродром. Все было как всегда, но что-то в этот раз не заладилось. Порыв ветра, запутавшиеся стропы, отчаянная мысль: «Вот оно!» – и счастливое приземление на стеклянные крыши соседнего тепличного хозяйства. Боль была оглушительной. Потом все исчезло. Когда ее укладывали на носилки, уже наложив жгуты, она нашла в себе силы вынырнуть из забытья и назвать свою группу крови, после чего не приходила в сознание почти сутки.

Возвращение к жизни не было ни тяжелым, ни мрачным. Операция прошла удачно. Она хорошо поправлялась. Врач говорил, что она родилась в рубашке: никаких ограничений подвижности не предвидится, никаких костылей – возможно, даже легкой хромоты не останется. Конечно, потребуется время.

Первые пять месяцев исцелялось тело – и это занятие полностью поглощало ее. Это время она вспоминает как очень счастливое: обновленное, яркое ощущение жизни, постоянное воодушевление и какое-то бесстрашие перед жизнью. Затем на смену бесстрашию пришли страхи. Первая же попытка поглядеть с балкона 10-го этажа вниз довела ее до холодного пота. Она решила, что просто еще не готова – нервишки расшатаны, и все такое. Следующим испытанием был звук бьющегося стекла. Бутылка, разбитая мальчишками о стену дома, повергала ее в состояние паники: сердце колотилось, кожа становилась влажной, причем этот страх объяснить себе было много труднее, чем боязнь высоты. Потом она заметила, что ее пугают все острые и блестящие предметы – не только битое стекло, но и кухонные ножи, инструменты... Постепенно ее страх распространялся на самые разные вещи, не имеющие ничего общего с пережитым несчастьем. Теснота в метро, низко пролетевший самолет, фейерверки, даже просто подъем в лифте...

Как многие люди, пережившие катастрофу, нападение, войну или другое ужасное событие, она потеряла веру в безопасный и предсказуемый мир. Пропала нормальная беспечность, которую большинство из нас носит как бронежилет. Ей казалось, что преграда между жизнью и смертью стала тонкой, как паутина.

Она не думала о том, что все ее бесчисленные мелкие страхи как-то связаны между собой, стыдилась их и ни с кем не делилась, потому что для серьезного спортсмена страхи эти были нелепы и неприличны. Она не знала, что у этого явления есть имя: посттравматический синдром. Врачи лишь недавно стали связывать подобные симптомы с изменениями биохимии мозга – и их открытия вскоре должны изменить все прежние подходы к реабилитации жертв несчастных случаев.

Кто виноват?

Это может быть спортивная травма или автомобильная авария, война или стихийное бедствие, террористический акт или разбойное нападение... По данным статистики, трое из каждых четверых в течение жизни хотя бы раз сталкиваются с каким-либо травмирующим событием. Впоследствии каждый четвертый ощутит симптомы посттравматического стресса: возбуждение, неотвязные воспоминания, ночные кошмары, бессонницу, отрешенность, бесчувствие. Как правило, симптомы адреналиновой атаки постепенно проходят в течение недели, месяца, года. Но иногда они имеют тенденцию к ухудшению. Именно поэтому вместе со спасателями МЧС в зоне катастроф всегда работают и профессиональные психологи.

Впервые это явление описали американские врачи, работавшие с ветеранами вьетнамской войны. Однако оно было известно медикам и в прошлом веке, а в нынешнем, после двух мировых войн, появился термин «травматический невроз». В 80-х психиатры и нейробиологи обнаружили, что моменты сильнейшего ужаса меняют химию и, возможно, даже структуру мозга. Причем не важно, был ли это мгновенный страх во время аварии или продолжительный стресс во время войны. Любой неконтролируемый стресс может иметь тот же самый эффект.

Трансформация начинается непосредственно в момент возникновения угрозы для жизни. Наша нервная система, выбитая из нормального режима в режим выживания, высвобождает мощную дозу адреналина и других веществ, которые готовят организм к борьбе или бегству. Каждый, кто пережил хоть однажды «адреналиновую атаку», знает это ощущение ясности сознания, быстроты реакции, неожиданный прилив сил, благодаря которому люди с самыми скромными физическими возможностями ставят рекорды скорости, перепрыгивают через двухметровые заборы...

При продолжительной угрозе для жизни организм высвобождает другие гормоны, включая кортизол и эндогенные опиаты. Они подавляют воспалительные процессы, заглушают боль, помогают остановить опасное для жизни кровотечение, дают шанс альпинисту со сломанной ногой добраться до лагеря.

Но эти биологические механизмы, спасающие жизнь в экстремальных ситуациях, могут оказывать негативное влияние на мозг. Избыточные дозы адреналина способны нарушить память и способность к обучению, в отдельных случаях они могут вызвать амнезию. Система перенапрягается и ломается.

Это опровергает мнение, будто несчастья закаляют человека и делают его менее чувствительным. Напротив, они делают его значительно более уязвимым. Состояние биохимической «тревоги» сохраняется у людей, переживших травму, много лет спустя. Врачи обнаружили у ветеранов Вьетнама повышенное содержание адреналина в моче через двадцать лет после окончания войны.

Исследователи полагают, что именно высокий уровень адреналина делает пострадавших беспокойными и гиперреактивными. Они постоянно насторожены и ждут, что вот-вот должно случиться несчастье. Есть версия, что во время травмы каким-то образом повреждаются тонкие рецепторы мозга, которые нормируют впрыск адреналина. Эти альфа-2-рецепторы в клетках мозга работают как предохранители, определяя уровень адреналина и снижая его, когда он становится слишком высоким. Пока медики спорят на тему, обратимы ли изменения мозга под воздействием стресса, самим людям надо четко понимать, что делать.

Что делать?

Первое: не скрывать ни от себя, ни от близких своих проблем. Оставленные во тьме, они имеют тенденцию к злокачественному росту. Извлеченные на свет, мало-помалу выцветают и вянут.

Необходимо говорить об этом с родными и друзьями либо со специалистом-психотерапевтом. Можно также вести записи своих ощущений. Последний вариант хорош тем, что делать это можно в любое время суток. Например, проснувшись среди ночи от страшного сна. Немногие решаются в таких случаях будить окружающих.

Уже первые опыты раннего консультирования и профессиональной психологической помощи жертвам несчастных случаев показали, что такой подход дает прекрасные результаты. Сегодня подобная помощь предоставляется людям, пережившим теракт.

В остальных случаях нужно проявить инициативу и искать эту помощь самостоятельно. После аварии или любой серьезной травмы есть смысл обратиться к психотерапевту сразу, не рассчитывая, что «само пройдет». Может, и пройдет – а может, и нет, но когда это выяснится, эффективность психологической помощи будет ниже, чем в первые дни, – это клинически доказано.

Оперативная психотерапия может ускорить и физическое восстановление. Даже массаж может помочь, потому что он снижает уровень кортизола – гормона стресса. Но если запустить проблему, то по прошествии времени она вызовет каскад проблем, которые осложнят отношения в семье и на работе и – что немаловажно – помешают вернуться к прежнему образу жизни, прежним увлечениям.

Бесплатную психологическую помощь жертвам терактов, катастроф, несчастных случаев осуществляют в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. Сербского в группе под руководством Зураба Ильича Кикелидзе. Специалисты центра готовы помочь любому, кто пережил ЧП, по телефону «горячей линии» 201-70-70.