Posted 10 января 2006,, 21:00

Published 10 января 2006,, 21:00

Modified 8 марта, 09:28

Updated 8 марта, 09:28

Не сериал о поэте, а оргия

Не сериал о поэте, а оргия

10 января 2006, 21:00
Вместо биографий – апокрифы, вместо судеб – легенды и анекдоты, вместо серьезного, глубокого анализа – сольные эстрадные номера

Телесериал «Есенин» прошумел по стране так громко и пафосно, будто речь в картине шла не о лирическом поэте, а о полководце или об эстрадной звезде. Собственно говоря, поэт в России всегда больше чем поэт, к тому же в двадцатые годы прошлого века Есенин и был безусловной медийной звездой, ньюсмейкером, ВИПом. Кажется, не имелось в ту эпоху «желтой прессы», газетных колонок светской хроники, но «последний поэт деревни» все равно был всенародно известен и фантастически знаменит: его любили, ему поклонялись, его похождения вызывали не меньший интерес, чем его стихи.

Так что «максимальный уровень звука», заданный создателями фильма, наверно, оправдан. Вопросы вызывает не громкость, но тональность, тембр, частота спетой о поэте песни. Да и сама чистота исполнения.

Кажется, впервые приходится рецензировать фильм, снятый в жанре оргии. Непрекращающейся, истеричной, очумелой. Одиннадцать вечеров, одиннадцать часов экранного безумия. «И похабничал я, и скандалил для того, чтобы ярче гореть». – Сериал словно иллюстрирует первую половину цитатной есенинской строчки, но никакого отношения не имеет ко второй. Похабничанье и вечный скандал на экране получились замечательно, яркого горения и великого таланта не видно вовсе. В интерпретации Сергея Безрукова Есенин предстает истеричным экстравертом, неврастеником с явной предрасположенностью к суициду.

«Есенин» – бесконечное громкое соло главного героя на фоне нестройного хора реальных исторических персонажей, появляющихся хаотично, нелогично, зато все как на подбор приходящих к зрителю в облике сегодняшних звезд, переходящих из фильма в фильм, из сериала в сериал. Вот только что Гоша Куценко в роскошном дизайнерском костюме замышлял подлые дела против главных героев «Охоты на изюбря», и тут же в кожаном пальто он изображает бывшего эсера, чекиста Блюмкина, опять-таки замышляющего подлые дела и спаивающего новоявленное солнце русской поэзии. Только что Константин Хабенский с «операми» по Африке гулял, и вот он уже – очкастый брутальный Троцкий. Телевизионная «фабрика звезд» штампует свою актерскую продукцию как универсальные детали, одинаково легко вставляющиеся в любой сборный конструктор. В данном конкретном случае, применительно к «Есенину», мы увидели сборную команду российских актеров, играющих свое представление об известных персонажах есенинской эпохи. Вместо биографий – апокрифы, вместо судеб – легенды и анекдоты, вместо серьезного, глубокого анализа – сольные эстрадные номера. Роскошная цифровая картинка и множество ошибок, мелких и крупных неточностей – их обсуждением переполнен Интернет. Историческая правда не самоценна и не самоцельна – она «вгоняется» в концепцию, подстраивается под нее. Фрунзе, Мариенгоф, Киров, юные русские княгини и сам государь император, еврейская богема Нью-Йорка, Мейерхольд, Маяковский, Клюев –

на экране бесконечный карнавал исторических масок, не имеющих никакого отношения к реальным характерам.

Клюквенный сок, выданный за трагически пролитую кровь великого поэта, – вот стойкое послевкусие одиннадцатичасового сеанса. Послевкусие, надо сказать, довольно мерзкое и тем более неожиданное, что есенинская поэзия кристально чиста и по-настоящему трагична.

В ней нет даже намека на фарсовость и истеричную скабрезность, коими буквально пронизан фильм режиссера Игоря Зайцева. Эта чистота прорывается с экрана, преодолевая и неожиданно фальшивые интонации актера Безрукова, и всю эту картонную ненастоящесть, возведенную в абсолют: «Все пройдет, как с белых яблонь дым…»

"