Учителя Беслана

Зарима, как могла, старалась прикрыть детей от взрывов. Прятала их под юбку. После первого взрыва она заслонила собой девочку. «И именно это меня спасло, – вспоминает сама Зарима Бисаевна. – Бросившись к девочке, я оказалась в стороне от второго взрыва».

Педагог начальных классов Зинаида Уруджкоева сейчас боится всех – и милиционеров, и психологов, и врачей, и журналистов. «Я вас всех боюсь. Теперь я буду опасаться всех посторонних людей, – честно признается она и, как и многие спасшиеся заложники, безо всякой паузы начинает вспоминать о событиях тех страшных дней. – Утром ко мне подошла одна из мам моих учеников. И сказала, что около школы в трех машинах сидят подозрительные люди. Мы позвонили в милицейский участок и сообщили об этом. Но я не знаю, проверили они этих людей или нет. Одно могу сказать, что, когда я вывела своих третьеклассников на линейку, мы увидели их. Они шли с внутреннего двора школы. Их было очень много. Они бежали и кричали, чтобы мы шли обратно в школу. Нас всех посадили в спортивный зал. Приказали, чтобы все молчали. Однако дети есть дети. Они, конечно, просили и пить, и есть. Боевики раздражались и начинали стрелять в потолок. Не могу забыть сцену: четырехлетний мальчик просил воды и капризничал. Один из боевиков подошел и сказал маме: «Заткни своего ублюдка, а то я его пристрелю». Он наставил на лоб ребенка автомат. Ребенок смотрел на него с ужасом в глазах и продолжал плакать. И он застрелил этого ребенка. На утро третьего дня в 6 утра боевики нас неожиданно разбудили и начали кричать: «Вставайте! У нас есть для вас новость. Сегодня к концу дня ни одного из вас не будет в живых. Федералы обещали штурмовать здание». У людей началась паника, но никто не мог даже пискнуть. Через полчаса они нас опять посадили. Мне стало плохо, я попросила разрешения пересесть поближе к окну. Но они не разрешили. Минут через пять последовало два сильных взрыва. Взрывной волной меня выбросило на улицу. Я кинулась прочь бежать из этого места. По дороге я случайно споткнулась. Хотела попросить старшеклассника, чтобы он мне помог, но когда увидела его раздробленную ногу, мне стало стыдно. Ведь я видела, как дети под пулями неслись к крану во дворе школы и жадно пили воду. Я пробежала еще несколько метров и оказалась в руках у спасателей».

Среди законов физики, которым учит Рита Александровна Комаева, закона подлости нет. Он напомнил ей о своем существовании 1 сентября. Рита Александровна взяла в школу всех трех своих дочерей: Диану (14 лет), Алину (11 лет) и Мадину (3 года). Вместе с младшей ее выпустили в первой и единственной группе заложников, освобожденных в четверг, 2 сентября. Своих старших дочек Рита Александровна вынуждена была оставить в школе.

«Грудных детей вместе с родителями согнали в отдельное помещение, – рассказывает Комаева. – Мадина все время плакала, кричала «Дон! Дон!» – вода по-осетински. Я не могла ее успокоить. Подошла к одному из бандитов и попросила пустить меня на 2 часа к грудничкам, чтобы девочка заснула в тишине и успокоилась. Но террорист промолчал. Я расценила это как знак согласия и, опасаясь выстрелов в спину, пошла».

Когда в школу зашел Руслан Аушев и договорился, что малышей и их мам отпустят, Рита Александровна не собиралась уходить. Ведь в этом аду еще оставались Диана и Алина. Но захватчики выдвинули условие: «Если кто-то отказывается, остаются все». Пришлось идти.

Не передать мук ожидания известий о судьбе девочек. И как велико было ее счастье, когда она узнала, что дети живы.

Лаборант школы и мама шестерых детей Фатима Анзоровна Авсонова сейчас находится на лечении в городской больнице Беслана. Врачи говорят, что выпишут ее еще не скоро. Но за себя она не волнуется, говорит, что свое уже пожила. А вот по погибшим детям и своим коллегам плачет она и днем, и ночью. Переживает она за свою дочку одиннадцатиклассницу Беллу, которую с серьезной черепно-мозговой травмой и прострелянной ногой должны отвезти на лечение в Москву. «Помню, уже после второго взрыва, раненая, вся в крови, она мне кричит: «Мама! Я без тебя жить не могу!» – всхлипывает Фатима. – Я к ней подползла, потому что у самой была раненая нога, обняла, и она у меня на руках истекала кровью».

В захваченной школе учитель начальных классов Галина Хаджимухамедовна Ватаева оказалась со своей 14-летней дочерью Агундой. Почти никаких подробностей о том, как мать и дочь провели 3 мучительных дня, их родственники не знают. Агунда до сих пор лежит в реанимации, а Галина погибла. «Через два часа после освобождения школы мы узнали, что племянница и сестра живы, – вспоминает брат учительницы Нурмухамед Умаров. – Гале вторым взрывом оторвало ногу. Но живой мы ее так и не увидели. Галина истекла кровью и умерла».

Нурмухамед едва сдерживает слезы и, чтобы не расплакаться, начинает успокаивать мать: «Она же у нас была самой лучшей, правда? Лучшая мать на свете и самый лучший учитель. Знаете, к ней в этот первый класс, который она должна была вести с нового учебного года, записывались аж с ноября».

Галина была, так же, как и ее брат, мусульманкой. Их мама – татарка, а отец – туркмен.

«В Осетии 60% населения – это мусульмане. Но мы все живем дружно. Сосед-христианин дал мне деньги на похороны сестры, – рассказывает Нурмухамед. – А на месте школы, я считаю, надо построить и церковь, и мечеть. Чтобы жизнь продолжалась».