Глава представительства Международной кризисной группы, специалист по Северному Кавказу Екатерина Сокирянская

- Екатерина Леонидовна, многие эксперты связывают задержание Саида Амирова с предстоящими выборами главы Дагестана. Согласно этой версии, мэр Махачкалы намеревался принять в них участие, чего не хотели федеральные власти. Насколько такая версия правдоподобна?

- Такая версия есть и возможно президентские амбиции Амирова сыграли определенную роль в его судьбе. При этом Саид Амиров – человек абсолютно встроенный в существующую в Дагестане систему взаимоотношений с федеральными властями. Я не думаю, что он пошел бы против воли Кремля, понимая возможные последствия. Я считаю, что задержание Амирова и других чиновников – это начало крупномасштабной компании по борьбе с коррупцией и криминалом на Северном Кавказе.

- Можно ли говорить, что это еще и начало борьбы с клановой системой, о которой сейчас так много говорят?

- Мне не очень нравится слово «кланы» по отношению к Северному Кавказу. «Клан» – это исторический термин, который ассоциируется с архаикой и традиционностью общества. Дагестанские кланы лишь отчасти опираются на родственную и этническую структуру общества, по сути – это группы, объединенные экономическими, политическими, а порой криминальными интересами, хорошо встроенные в современную политическую систему. Это часть той неоколониальной системы управления, которую многие годы федеральная власть выстраивала на Кавказе. Но сейчас ситуация изменилась и «кланы» стали мешать Кремлю, более того, в последнее время все чаще говорят об их возможной связи с вооруженным подпольем, что для Москвы совсем недопустимо.

- Почему?

- Еще несколько лет назад кланы на Северном Кавказе были вполне выгодны федеральной власти. Представьте в регионе фактически «правит» небольшая группа людей, которые контролируют практически все сферы жизни. Они гарантируют результаты на выборах и спокойствие – в смысле отсутствия митингов и акций протеста (и это при огромном протестном потенциале общества), они лояльны и обеспечивают «вертикаль». Взамен федеральная власть закрывает глаза на теневую экономическую активность лидеров кланов, а порой и их вполне криминальную деятельность. Кланы в значительной степени стабилизируют систему, делают правила игры предсказуемыми. Ведь согласитесь, проще договориться с верхушкой и не утруждать себя выстраиванием отношений взаимопонимания и доверия с населением.

Сейчас стало очевидно, что эти группировки окончательно срослись с криминалом и погрязли в коррупции. Деньги, направляемые в Дагестан, не доходят до людей, а в значительной степени оседают в карманах чиновников, которые часть своего дохода отдают боевикам в обмен на гарантии безопасности. Государственные институты практически приватизированы, население республики еще более разочаровано, а вооруженное подполье не знает проблем ни в средствах, ни в новых людях. Клановость дискредитирует саму идею светского государства на Северном Кавказе. Все это стало сильно вредить имиджу федеральной власти и Путина в частности.

- Коррупция и беззаконье – это болезни не только Дагестана, но и всего российского общества. Почему за них взялись настолько плотно именно в этом регионе?

- Так сложилось, что все российские проблемы на Северном Кавказе представлены в гипертрофированном виде. Что касается исполнения законов в целом по стране, то все-таки степень беззакония сильно разнится. На одной стороне континуума находятся Москва, Петербург, то на противоположном –Кавказ. Человеку живущему, в относительно благополучном регионе России, сложно себе представить тотальный уровень беззакония и коррупции, который можно наблюдать там. Это и насилие силовых структур и правоохранительных органов, это приватизированная система правосудия, это совершенно неадекватный уровень государственных услуг. Возьмем, к примеру, оказание медицинской помощи. Если в Москве все-таки можно получить качественное, бесплатное лечение, то в северокавказской больнице слишком часто без взятки врач к вам даже не подойдет, а если лечение будет некачественным, то доказать что-либо будет почти не возможно. Яркий тому пример - трагедия в одном из роддомов Ингушетии, где одна и та же группа врачей у нескольких женщин погубили новорожденных детей и их детородные органы. И при том, что есть доказательства преступной халатности, несмотря на то, что глава республики дал распоряжение отстранить их от работы на время следствия, врачей не наказали, они продолжают работать в том же учреждении.

Человек в таком обществе теряет веру в справедливость и в способность светского государства обеспечить нормальную жизнь. А ведь на Кавказе в умах людей существует альтернативная концепция государственности, построенной на исламских догмах. Дискредитация светской государственности, кстати, одна из главных причин того, почему некоторые кавказцы начинают разделять радикальные взгляды, а также вступают в вооруженные исламистские группировки, воюющие против федеральных силовых структур.

- Много ли сейчас среди Дагестанцев радикальных исламистов? Какое место занимает религия в мышлении среднестатистического дагестанца?

- Дагестанское общество всегда было очень религиозным. Большинство местного населения относят себя к суфиям – это течение в исламе, сторонники которого следуют своим духовным наставникам, которых почитают как святых. Суфизм имеет глубокую религиозную традицию, переплетенную с обычаями и традициями народов Дагестана. Большинство суфиев де факто признают светскую власть, готовы отнести религиозность к сфере частной жизни, соответственно не стремятся к шариатизации государственной власти.

Фундаментальные мусульмане или исламисты стали появляться в регионе в конце 80х- середине 90-х, когда многие молодые люди стали ездить на обучение в страны Ближнего Востока. Возвращаясь, они отказывались следовать суфийским наставникам, довольно быстро образовывали вокруг себя группы сторонников и вступали в конфликт с суфиями, с которыми имели ряд серьезных догматических разногласий.

Когда власти почувствовали угрозу, исходящую от нового течения, фундаментальный ислам или как его часто неверно называют «ваххабизм» в Дагестане был запрещен, последователей этого течения задерживали, подвергали незаконному насилию в правоохранительных органах, постепенно часть общины сильно радикализовалась и ушла в подполье.

Сейчас можно говорить о дальнейшем усилении радикальных настроений в обществе. Многие видят именно в исламе, и часто в радикальном фундаментальном исламе ключ к решению многочисленных проблем дагестанского общества.

- Как вы можете прокомментировать недавний арест главы Табасаранского района Дагестана Нурмагомеда Шихмагомедова? Это тоже часть плана по борьбе с коррупцией?

- О коррумпированности власти Табасаранского района ходили легенды. В последние годы на территории района действовал общественный Антикоррупционный комитет, который обращался во все органы власти с сообщениями о крупных хищениях. По их сведениям, руководство района незаконно получало и продляло кредиты, разворовало все - субсидий на виноградники, на ткацкие цеха, средства, выделенные на строительство дорог и моста, даже часть пособий для оплаты газа малоимущим семьям.

Там давно необходимо было принимать срочные меры. Когда я слышу лозунг о том, что хватить кормить Кавказ, мне хочется рекомендовать всем почитать заявления Антикоррупционного комитета Табасаранского района. Кого мы кормим? Чиновников, на которых до недавнего времени управы найти было нельзя. Я очень надеюсь, что сейчас появилась политическая воля начать бороться с коррупцией.

- Не так давно Дагестан потрясала серия терактов, устроенных женщинами-смертницам. Некоторые эксперты говорили о том, что большая часть шахидок – это пленницы боевиков, которых накачивают наркотиками перед совершением терактов, заставляя совершать взрывы? Так ли это на самом деле?

- Уверяю вам, что большинство женщин идет на это совершенно добровольно. При всей своей традиционности Дагестан – это все-таки не общество угнетенных женщин. Многие девушки, вступая в конфликт со своими семьями, по собственному желанию уходят из дома и примыкают к радикальным группировкам. Причина – опять же в чувстве несправедливости и безысходности, которым пропитано общество. Такие женщины хотят умереть больше, чем мы с вами - жить! Радикалы есть везде, но в больном обществе их много больше. Только значительно улучшив качество госуправления, восстановив верховенство права и создав условия для экономического роста, мы сможем идеологически побороть радикализм.