Фем-активизм стучится в закрытую дверь российской политики

Софья Русова

Желающих помитинговать за права женщин оказалось так много, что очередь на вход перед рамками досмотра тянулась длинным хвостом и после начала митинга. Среди пришедших поддержать гендерную повестку была в основном молодёжь: студенты, активисты разных феминистских групп. Присутствовали и люди более старшего возраста и даже пожилые, но они были в явном меньшинстве.

До начала официальной части митинга, пока участники проходили полицейский досмотр на входе в гайд-парк активистки из различных фем-групп провели танцевальный флешмоб, держа плакаты со своими требованиями и лозунгами.

На митинге обсудили различные формы дискриминации женщин, сексизма, домашнего насилия и домогательств. Главными требованиями стали освобождение сестёр Хачатурян, Юлии Цветковой и других несправедливо обвинённых женщин и жертв политических репрессий. В митинге приняли участие блогерка Александра Митрошина, феминистка и журналистка Залина Маршенкулова, участницы проекта Fem Talks: Настя Красильникова и Екатерина Денисова, депутат Дарья Беседина, активистка Лейла Морозова, участницы движения «Мы – сёстры Хачатурян» Дарья Шипачева и Эмилия Григорян, художница и поэтесса Дарья Серенко, юристка Татьяна Сухарева, участницы движения «Психология за права человека» Ольга Размахова и Анна Край.

Открыла митинг музыкальная группа из Санкт-Петербурга “Ритуальные услуги”: девушки из группы пели песни и читали стихи. Многие из пришедших знали слова наизусть.

В самом Петербурге в этом году акция 8 марта оказалась под запретом. Активисткам, пытавшимся организовать митинг отказали под предлогом проведения другой акции - “Сильное плечо”, которую в результате так никто и не провел. Несмотря на запрет, девушки все равно вышли на улицы с плакатами на Невский.

Ведущая митинга в московских Сокольниках Екатерина Патюлина отметила, что после флешмоба #ЯНеБоюсь Сказать, который прошел в 2016 году, наметился прорыв в феминистском движении. “Сегодня нас точно больше, чем в прошлом году. За каждой акцией, которую мы сделали в этом году стоит солидарность сотен и тысяч наших граждан. Одна из акций, которая нас объединила - это чудовищный процесс над сестрами Хачатурян и история их жизни и многолетнего насилия в семье”, - отметила активистка.

Дарья Шепачева, автор телеграм-канала “Мы сестры Хачатурян”, на который подписано более двух с половиной тысяч человек, рассказала о том, как получилось, что она пришла в политику: “Я ужасная трусиха.Только отгремело дело Ивана Голунова и тут новый удар - 14 июня 2019 года сестрам Хачатурян предъявили обвинение в убийстве отца. И 19 июня я завела канал “Мы сестры Хачатурян”. В тот же день вместе с сотнями других женщин я вышла на пикетную очередь к Следственному комитету в поддержку сестер. Активизм - это не только про страх и про борьбу, это также про поддержку и сестринство, про радость и тепло. Я надеюсь, что несправедливость когда-нибудь закончится и мы победим. Фем-активизм это серьезно. Это сложно и больно. Но это - источник тех перемен, которые нам так нужны. Дело Хачатурян стало последней каплей, которая переполнила чашу терпения”.

Екатерина Патюлина напомнила о личной истории харассмента с которым она столкнулась, работая в штабе Алексея Навального: “Я в этой организации ко всем относилась хорошо и не хотела вредить развитию. Честно говоря мне, и сейчас не очень удобно ее поднимать - мне говорят, что есть темы поважнее”.

Правозащитница и юристка Татьяна Сухарева рассказала о деле краснодарской активистки Дарьи Полюдовой, которая находится в СИЗО по обвинению в оправдании терроризма и призывах к сепаратизму и деле Натальи Джурило. Известный кондитер обвинил Наталью Джурило, бывшую с ним в любовных отношениях, в вымогательстве и угрозах. Суд приговорил ее к семи с половиной годам колонии.

Переходя непосредственно к теме митинга, Сухарева сказала: “Одно из самых ярких событий минувшего месяца - это то, что наконец Харви Вайнштейн признан виновным. Это важный прецедент, когда осуждено то, что казалось нормальным, обыденным. Мужчины в нашей стране хором поддерживают Вайнштейна и в этом я вижу единство “запутинцев” и “навальновцев”, патриотов и либералов, больших начальников и безработных. Что их объединило? Страх отвечать за то, то раньше оказывалось безнаказанным. Мужчины используют свою власть против женщин. Ничего не изменилось с древних времён патриархата”.

На вопрос в толпу о том, кто сталкивался с проблемой домогательств в той или иной форме почти все подняли руки вверх.

На митинг приехала и активистка, инициатор флешмоба #ДайтеМнеДышать из Санкт-Петербурга Лейла Морозова. Женщина успешно работала на телевидении, родила двоих детей, но несколько лет назад узнала о страшном диагнозе - муковисцидозе.

“Каждый день моей жизни был борьбой - я не хочу быть молчаливой представительницей "нацменьшинства", я не хочу быть молчаливой жертвой насилия, которое я пережила, я не хочу быть молчаливым человеком с инвалидностью. Семь лет назад я стала матерью сына, а пять лет назад я родила дочь. И тогда же нам поставили прогрессирующий практически смертельный диагноз. И вот тогда я поняла, что мать с обычным ребенком очень сильно отличается от матери с особенными детьми. Потому что ей не позволено ничего - не улыбайся, не смей красить губы, не смей говорить, то ты счастлива, если у тебя дети-инвалиды, не смей баллотироваться в муниципальный депутат. Чушь… Я доказывала каждый день, то это все чушь. Но я не знала, что главная моя борьба начнется буквально три месяца назад. У обоих моих детей муковисцидоз. Это редкое заболевание, у которого может оказаться у любого. На “загнивающем” Западе люди с таким диагнозом живут до 40-50 лет. В нашей стране, имея базовую терапию и антибиотики, у моих детей есть шанс дожить до 20. Три месяца назад эти антибиотики пропали. И мы начали войну за жизнь и войну за лекарства”.

Художница и поэтесса Дарья Серенко зачитала манифест, который она написала специально к 8 марта. Вот часть из него (прим. - полный текст манифеста Серенко выложила на своей странице в социальной сети): “8 марта для меня - это день памяти о тех женщинах-феминистках, многие из которых умирали и сидели в тюрьмах, чтобы я могла сейчас получать образование, голосовать, работать, иметь право на собственность и на развод. Нам сегодня часто говорят, что вот какие-то стародавние феминистки занимались реальными делами, а мы просто с жиру бесимся. Изучив достаточное количество статей и книжек, я обнаружила, что и “стародавних феминисток” обвиняли в том же самом - в бесполезной и выдуманной борьбе с выдуманными проблемами. 8 марта для меня - это день разговора о том, что гендерное неравенство в нашей стране всё ещё существует: об этом свидетельствуют мировые индексы, мы примерно на 70 месте из всех стран (а по некоторым шкалам и ниже). Россия входит в список стран, чьи законы хуже всего защищают женщин от насилия - домашнего и сексуального”.

В ходе митинга многие выступающие передавали слова поддержки киргизским активисткам: 8 марта в Кыргызстане мужчины в масках и национальных головных уборах напали на участниц марша за права женщин. Местные милиционеры долго не вмешивались в конфликт, а затем вместо нападавших задержали организаторов и участниц марша. Досталось и журналисту, снимавшему происходившее: милиционеры несколько раз ударили его и увезли в участок.

В целом правозащитники, работающие с гендерной проблематикой, давно отмечают, что в России отсутствуют базовые наборы законодательных мер, необходимых для защиты женщин, такие как закон о профилактике о домашнего насилия, закон о преследовании, в учреждениях не приняты корпоративные кодексы, в которых было бы прописано, что такое харассмент. Россия до сих пор не присоединилась к Конвенции Международной организации труда о насилии. Резко ухудшилась ситуация и с домашним насилием: только на Всероссийский телефон доверия для женщин за помощью в прошлом году обратилось 34 517 человек, при этом в 2016 году эта цифра была значительно ниже.

Правда, всеръез политический бомонд России отечественных феминисток не воспринимают. Считается, что пока борьба за права женщин - удел ничтожного количества маргиналок. Однако ситуация быстро меняется и не исключено, что власть может проглядеть тот момент, когда из разрозненных групп протеста родится новая общественная сила.