Posted 7 июня 2012,, 20:00

Published 7 июня 2012,, 20:00

Modified 8 марта, 05:41

Updated 8 марта, 05:41

Член научного совета Московского центра Карнеги Алексей Малашенко

Член научного совета Московского центра Карнеги Алексей Малашенко

7 июня 2012, 20:00
В июле нынешнего года Россия, Белоруссия и Казахстан станут единым экономическим пространством с одинаковыми таможенными тарифами и возможностью для граждан работать в любой из трех стран. Однако на этом интеграция на постсоветском пространстве и закончится, заметил «НИ» член научного совета Московского центра Карнеги

– Воссоединение с бывшими советскими республиками провозглашено одной из главных целей нового президентского срока Владимира Путина. Насколько эта цель достижима?

– Начнем с того, что постсоветского пространства не существует. На месте СССР возникли национальные государства с разными интересами. Россия выстраивает отношения с каждым из этих государств, а не со всеми чохом. И интеграции по принципу постсоветскости нет и не будет.

– А как же СНГ, ОДКБ, ЕврАзЭС?

– Давайте рассмотрим две новые структуры – Таможенный союз и Евразийский союз. Из кого состоит Таможенный союз? Россия, Казахстан и Белоруссия. Из кого будет состоять Евразийский союз? Из тех же участников. Какие государства тянутся к ним? Можно говорить об интересе со стороны Киргизии. И все. То, что называют Евразийским союзом – это фактически российско-казахстанские отношения плюс Белоруссия, у которой тут свои интересы. А все остальное – намерения и идеология.

– Разве нахождение этих республик в Российской империи и затем в СССР было случайным?

– Да, какое-то время мы были вместе. Сюда нужно включить и период завоевания, и строительство СССР, которое обошлось той же Центральной Азии миллионами жизней. Да, у нас общие границы. Но мы и с Финляндией граничим. А надгосударственные институты на постсоветском пространстве – это виртуальность. СНГ – лишь повод для встреч президентов. Организация Договора о коллективной безопасности не вмешалась ни разу, когда возникали острые ситуации, как в Киргизии. И не вмешается, если возобновится вооруженный конфликт между Арменией и Азербайджаном из-за Карабаха.

– Но Таможенный союз – это реальность. Он работает.

– Работает. Опять же как союз между Россией и Казахстаном. А для Белоруссии Таможенный союз – это понижение уровня интеграции. Мы раньше говорили о едином российско-белорусском государстве, а теперь от него отказались. Но и в Таможенном союзе, когда возник вопрос о введении единой валюты, президент Казахстана Назарбаев тут же сказал: в обозримом будущем это невозможно.

– Таможенный союз не станет подобием Евросоюза?

– Нет. К тому же здесь слабые партнеры. Казахстан только на фоне других центральноазиатских республик выделяется, но ВВП у него в 11 раз меньше российского. А как можно говорить об интеграции России и Киргизии? Официально интеграция будет только экономической, а о политике ни слова. Но когда килька присоединяется к киту, какой тут суверенитет?

– Сейчас у центральноазиатских республик суверенитет есть?

– Есть. Это называется «многовекторная политика». Хотим – будем общаться с американцами, хотим – будем дружить с китайцами. Кстати, туркменский газ и казахская нефть идут в Китай. Сейчас построили железную дорогу из России в Казахстан. Но она тоже идет из Китая!

– Почему казахская нефть идет в Китай, а Казахстан идет к России?

– Казахстан – уникальнейшее государство, единственное евразийское государство в мире. Он между Китаем и Россией. Это Азия, и одновременно он привязан к европейской культуре.

– Насколько для России выгодно сотрудничать с Казахстаном с учетом того, что это – такое же сырьевое государство, также продает нефть, пшеницу, уран? А «Жигули» покупать не хотят.

– «Жигули» никто покупать не хочет. Да, возможно, от сотрудничества с Казахстаном мы получаем не так много. Но это лучше, чем ничего. И это сотрудничество надолго, оно будет и после Назарбаева.

– Гражданской войны там не будет после Назарбаева?

– Это все равно, что в 1980 году обсуждать перспективы распада СССР или войну России с Грузией (простите, с Грузинской Советской Социалистической Республикой). Если говорить о ближайшем пятилетии – не будет.

– Но преемника у Назарбаева нет.

– Серьезного конфликта между кланами не будет. Возможен конфликт между личностями и группировками. Но кто бы ни пришел, он не станет портить отношения с Россией и Китаем. Слишком дорого это будет стоить. Казахстан – стабильное государство. У них был Жанаозень, четыре теракта в прошлом году. Но в целом власть держит страну под контролем.

– А если мировой экономический кризис прижмет?

– Уже прижимал. В Астане в 2008 году все строительные краны стояли. Все мигранты уехали. Но они выжили. Социальные волнения, конечно, возможны. Хотя выступление в Жанаозене почти никто не поддержал. На митинги в Алма-Ате и в Астане выходили по 20 человек. Писали какие-то письма. Местная компартия кричала на каждом углу. И все. Но есть еще внешние факторы. В Египте «Братья мусульмане» выиграли выборы, а Центральная Азия тоже мусульманский регион...

– Может ли другая центральноазиатская республика сблизиться с Россией так же, как Казахстан?

– Нет. Не случайно еще в советских учебниках писали «Центральная Азия и Казахстан».

–Но теперь Центральная Азия – главный поставщик гастарбайтеров в Россию.

– Да, в России работают от миллиона до двух миллионов таджиков, миллион узбеков и около 800 тысяч киргизов. Но миграция – это не партнерство. В Европе свыше 25 миллионов мусульман-мигрантов, но никакого партнерства с их странами нет. Это взаимная привязь и одновременно взаимное отторжение. И рычаг давления, как было с Таджикистаном во время дела летчиков (летчики Владимир Садовничий и Алексей Руденко в ноябре 2011 года были осуждены в Таджикистане на 8,5года за незаконное пересечение границы и контрабанду, а затем отпущены по амнистии. – «НИ»).

– То есть работа в России не сделает из гастарбайтеров русских? В культурном плане.

– Это невозможно. Во Франции больше миллиона алжирцев, из которых пытались сделать французов. Ничего не получилось. Гастарбайтеры едут сюда не от хорошей жизни, и мы принимаем их не от хорошей жизни. Но это не сотрудничество: мы же не пытаемся вместе построить космический корабль.

– Такое сотрудничество возможно?

– Конечно. Российские энергетические компании работают в Киргизии. Пытались в Таджикистане, но не получилось. Мы продаем в Узбекистан станки и получаем от них газ. Но «Жигулей» в столицах центральноазиатских государств уже почти нет. Вот в глубинке есть. Где похуже – там наше. Мы занимаем второсортную нишу.

– Многовекторная политика центральноазиатских республик вместо ориентации на одну Россию – это выбор правителей или народов?

– И тех, и других. Авторитарным лидерам проще иметь дело с Россией. Но нужна модернизация, нужны новые технологии. Там растет средний класс. И возникает потребность покупать современные товары. А из России модернизация не придет. Мы же для себя ничего не можем сделать! Кроме того, местным режимам выгодно балансировать между внешними игроками. Эти государства будут жить или в треугольнике (Россия, Америка, Китай) или в пятиугольнике – эти же трое плюс мусульманский мир и Европа. И они будут торговаться со всеми. Таково их будущее.

– А «Талибан» не их будущее?

– Талибам сначала надо между собой разобраться. Сейчас их пять групп. В том числе две иностранные – пакистанские талибы и «Аль-Каида». Талибам Центральная Азия ни к чему.

– Вы сказали, что для Белоруссии Таможенный союз – это понижение уровня сотрудничества. Почему у нас с ними не получилось?

– Оно не могло получиться иначе. Лукашенко хотел за российский счет удержать свой режим, но при этом остаться независимым президентом. При Путине такие вещи не проходят. Теперь, если Лукашенко откроют дверь в Европу, он откажется от Таможенного союза.

– С Украиной воссоединение возможно?

– Нет. Украина – это национальное государство. Близкое России по культуре. Психологически не понимаю, что это независимое государство. Но как аналитик осознаю, что Украина никогда не будет с Россией.

– Почему с Казахстаном получилось, а с Украиной – нет?

– Потому что Украина граничит с Европой.

– Белоруссия тоже граничит, но с ними едва не объединились.

– Белоруссия – это не национальное государство. Там не было языка, не было идентичности. Исторически это кусок Литвы и кусок России. А на Украине государство было – Запорожская Сечь. И Януковича хоть и считают «ставленником Москвы», но он уже давно не ставленник.

"