Урок истории: как дочь Толстого оказалась в тюрьме, а спаситель Ленина – в концлагере

Сергей Баймухаметов

Загадка в том, что для нас, советских людей, не возникало тут никакого вопроса или проблемы. Головы ясные, незамутненные.

«Добрый день, Сергей Темирбулатович!

Мы специальным образом не отмечали 150-летие Николая Александровича Емельянова. У нас в наших соцсетях был пост об Н.А. Емельянове ко дню его рождения… А так как были выходные новогодние дни, и тогда еше ковидные ограничения, то особого мероприятия не планировалось. Мы постоянно держим связь с его внучкой Ниной Александровной и ее сыном, поздравляем с праздниками и заходим друг другу в гости, тем более, они наши соседи и живут в одном из Емельяновских домов.

С уважением,

Михаил Клименко, заместитель директора по научно-просветительской работе Историко-культурного музейного комплекса в Разливе».

От этого письма повеяло на меня и теплом, и печалью. Все далеко, все близко, все связано и, к счастью, связано в том числе и простыми человеческими отношениями.

Немногие нынче помнят и знают, кто такой Николай Александрович Емельянов. А ведь можно утверждать, что он повлиял на ход российской, советской истории. После выступления большевиков в июле 1917 года Временное правительство издало приказ об аресте большевистских лидеров, прежде всего - Ленина и Зиновьева. Представим, что их арестовали, может быть, убили при задержании, или – по законам военного времени – срочно осудили и расстреляли. Октябрьский переворот свершился бы и без них. Практически его готовил, возглавлял Троцкий. Ленин приехал в Петроград уже перед самым штурмом Зимнего дворца. А без Ленина председателем Совнаркома стал бы безусловно Троцкий. (Кстати, Ленин и предлагал ему это, но Троцкий отказался.)

И как бы тогда сложилась история СССР? Наверняка Сталина бы не было…

Ленина и Зиновьева спас от ареста сестрорецкий рабочий Николай Емельянов. Несколько дней он прятал их в сарае, на сеновале, а потом поселил в шалаше на противоположном от поселка берегу озера Разлив. Он, его жена Надежда Кондратьевна, их сыновья обеспечивали жизнь и безопасность Ленина. Как писал впоследствии Николай Александрович: «Я с ним кушал из одной тарелки. Жена варила пищу, а мы на костре ее разогревали. Жена много продала в то время… из своего приданого, стараясь лучше накормить Ленина, но Владимиру Ильичу никогда об этом не заикнулась, да и сам я никогда и никому не говорил об этом».

Николай Александрович Емельянов, 1872 года рождения, участник трех революций, после победы большевиков занимал партийно-советские должности районного масштаба. К верхам власти не приближался, к борьбе Сталина-Троцкого и прочих отношения не имел. Да к тому же в 1932 году ушел на пенсию. И тихо жил-поживал в своем маленьком городке Сестрорецке, в частном домике с хозяйством. Пенсионер.

Однако в 1934-35 годах и они с Надеждой Кондратьевной попали под колеса террора. Лагеря и ссылка – до 1954 года. И вся семья – по тюрьмам-лагерям. Сына Николая расстреляли сразу после ареста. Сына Кондратия – при попытке побега из лагеря. Александр отсидел два срока - 18 лет.

Но ведь Николай Александрович Емельянов – один из символов революции. Не просто спаситель Ленина, а еще и рабочий. Ведь у нас было государство диктатуры пролетариата, власть рабочих. А уж рабочий, спасший Ленина…

Как можно символ революции отправлять на зону?

Какое объяснение?

Возможно, никакого.

Рабочий Емельянов сидел за колючей проволокой, отбывал ссылку, а его имя в это время вписывалось в историю Великой Октябрьской социалистической революции. Его дом и сарай стали музеем революции. (Сейчас - Историко-культурный музейный комплекс в Разливе.) Советские люди приезжали, благоговейно осматривали экспонаты. Конечно, спрашивали о дальнейшей судьбе товарища Емельянова, и музейные работники вначале отвечали: «Товарищ Емельянов, спасший Ленина, теперь на руководящей работе в Москве», а потом: «Товарищ Емельянов героически погиб на фронте».

А когда Николай Александрович и Надежда Кондратьевна Емельяновы в 1954 году вернулись в родной город, старые, больные, желая скоротать оставшийся век в родном доме, то… жить им было негде. Два года после возвращения Николай Александрович и Надежда Кондратьевна снимали курятник у местной старушки.

Потом, к счастью, случился в их жизни крутой поворот. В 1956 году лидер коммунистов Югославии Иосип Броз Тито, обсуждая предстоящий визит в СССР, выразил желание посетить музей в Разливе. Емельянова срочно наградили орденом Ленина, вернули персональную пенсию, поселили в его же доме и улицу назвали его именем. И музейные работники всем посетителям стали говорить: «Вот тот самый рабочий Емельянов, который укрывал Владимира Ильича Ленина в Разливе».

Николай Александрович умер в 1958 году. От второго инфаркта. Было ему 86 лет. Надежда Кондратьевна ушла из жизни в 1961-м – в 84 года.

По крайней мере, на своей родине, и даже в своем доме. В отличие от Александры Львовны Толстой.

«Глубокоуважаемый Владимир Ильич!

Мой отец, взглядов которого я придерживаюсь, открыто обличал царское правительство и все же и тогда оставался свободным... Не скрываю, что я не сторонница большевизма... Но я никогда не выступала и не выступлю активно против советского правительства, никогда не занималась политикой и ни в каких партиях не состояла... Если я вредна России, вышлите меня за границу. Если я вредна и там, то, признавая право одного человека лишать жизни другого, расстреляйте меня как вредного члена Советской республики. Но не заставляйте же меня влачить жизнь паразита, запертого в 4-х стенах с проститутками, ворами, бандитами».

Это выдержки из черновика - письма Ленину. Отправлено было или не отправлено – неизвестно. Писала его из тюрьмы Александра Толстая - дочь Льва Толстого.

Выйдя на свободу, продолжила свою деятельность хранительницы-хозяйки Ясной Поляны, стала директором музея Льва Толстого в Москве. В 1929 году поехала в Японию читать лекции, отказалась от советского гражданства и уехала в США. В 1939 году вместе с группой эмигрантов основала и в течение сорока лет руководила знаменитым «Толстовским фондом» помощи русским людям за рубежом. В 1946 году президент США Гарри Трумэн отметил ее гуманитарную подвижническую деятельность во время Второй мировой войны. После смерти Александры Львовны в сентябре 1979 года президент США Джеймс Картер писал: «С ее кончиной оборвалась одна из живых нитей, связывавших нас с великим веком русской культуры. Нас может утешать лишь то, что она оставила после себя. Тысячи людей, которых она облагодетельствовала своей помощью, когда они свободными людьми начинали новую жизнь в этой стране, всегда будут помнить Александру Толстую».

Но это в будущем. А в августе 1920 года Александру Толстую приговорили к трем годам заключения в первом советском концентрационном лагере, созданном на территории Московского Новоспасского монастыря. Обвинили ее по делу Тактического центра, о котором Александра Львовна впервые услышала от следователя. Собирались на ее квартире знакомые, она им ставила самовар. И – все. Но чекистская логика тех лет ясна. Принимала у себя заговорщиков – значит, участвовала в заговоре.

Однако, помимо чекистов, был еще Ленин.

Дело Александры Толстой два раза рассматривалось на Политбюро, с участием Ленина. Автора статьи «Лев Толстой как зеркало русской революции».

Фамилия «Толстой» тоже была символом русской революции. Доказательством того, что революция есть отражение глубинных, общероссийских процессов, дум и чаяний миллионов – от мужика до графа.

А символы нельзя бросать в концлагерь. Это вредно для революции, для власти. Уж кто-кто, а Ленин должен был понимать.

Однако – не посчитался.

В течение последующих 20 лет жертвами того же террора падут люди, которые на заседании Политбюро решали судьбу Александры Толстой – Каменев, Бухарин, Преображенский, Троцкий, а также приглашенные на заседание чекисты Агранов и Крыленко.

Допустим, с ними, и многими другими вершителями судеб людских, более или менее понятно. Революция пожирает своих вождей, больших и малых. Кровавая муть воспаленных фанатиков.

Но Николай Александрович Емельянов и Александра Львовна Толстая, дочь Льва Толстого, казалось бы, здесь совершенно в особом ряду.

Однако советских людей ничто не удивляло, ничто не останавливало их внимания, не вызывало вопросов. А ведь Лев Николаевич Толстой, повторю - «зеркало русской революции». В школах всем говорили. И, тем не менее, для нас не было тут никакого вопроса или проблемы. Головы ясные, незамутненные.

Видимо, при постоянном, привычном страхе репрессий, вбитом в души, что-то непостижимое для нормального сознания вселяется в человека, на уровне инстинкта.