Черно-белое кино

– Павел, вам раньше говорили, что вы похожи на Олега Борисова?

– Да, раньше частенько говорили. Я его очень уважаю и как артиста, и как личность. Но, кстати, уже давно никто не сравнивал. Наверное, потому что сам я уже постарел и подурнел (смеется).

– Вам нравится старое советское кино? Можете назвать какой-нибудь фильм, который произвел на вас большое впечатление в детстве или в подростковом возрасте?

– Очень люблю старые советские фильмы. Пожалуй, это единственное кино, которое можно постоянно пересматривать. В детстве я совершенно обалдевал от «Сказки странствий» с Андреем Мироновым и от «Не бойся, я с тобой». Там Лев Дуров каратиста играл. Забавное кино. Позже это были «Семнадцать мгновений весны», конечно, гениальные гайдаевские комедии, «Мимино», много было хороших фильмов и актеров хороших было много.

– В Киеве есть памятник героям фильма «За двумя зайцами». А каким еще киногероям, на ваш взгляд, можно было бы поставить памятники?

– Думаю, Чебурашке ушастому можно поставить, Шапокляк не обязательно. Кому еще? Колобку. Динамичная сказка, кстати, «Колобок». А в первую очередь, думаю, Ивану-дураку, который на печи лежит и все вокруг него происходит. По-моему, он лучше других символизирует русский менталитет.

– Я смотрю, вы больше по сказкам…

– Ну а как, сказки у нас в крови с детства. Самые яркие образы в сказках. Не будешь же ставить памятник Деточкину из «Берегись автомобиля»! Хотя….

– А кого бы вы хотели сыграть в сказке?

– Кащеюшку. Правда, подозреваю, что это будет комический Кащей с выпученными глазами и выдвинутой вперед челюстью. Ы-ы-ы! Когда я учился в институте, Нина Чусова поставила сказку, и мы ездили с ней по Геленджику, по побережью. Но это была сказка не только и не столько для детей, сколько для взрослых. Она была насыщена живым эротизмом. И кого я там играл, как вы думаете? Конечно же, Ивана-дурака. Еще можно было бы сыграть Змей-Горыныча трехголового. Все три головы разные. Одна очень злая, другая слезливая, печальная, а центральная голова все время хохочет, очень веселая.

– На сколько лет вы себя ощущаете – на свой возраст, старше или младше?

– Кто-то однажды сказал, что возраст – это выдумка скучных людей. Мы вчера, кстати, с друзьями говорили на эту тему и пришли к выводу, что мужчины, хоть и взрослеют, все равно остаются детьми. А женщины иные. Даже серьезные мужики в некоторых ситуациях ведут себя, как дети. Я-то по жизни ребенок. И заметил, что женщинам это нравится. Иногда. Женщинам вообще нравятся открытые мужчины, правда?

– Не всегда и не всем.

– Ну женщины тоже разные бывают.

– Вы сейчас будете репетировать дядю Ваню в спектакле Андрея Кончаловского. И ваш герой намного старше вас…

– Да, ему 47, а мне 32. Еще не знаю, как это будет. Почему Андрей Сергеевич увидел во мне дядю Ваню – непонятно пока. Но, я надеюсь, скоро узнаем. Он говорит: «Дядя Ваня – это влюбленный воробей, молодящийся и бодрящийся».

– Вам не кажется, что со времен Чехова мало что изменилось, и люди те же, и проблемы у них такие же?

– Абсолютно. И не только со времен Чехова, а вообще со времен появления людей разумных, цивилизованных все то же самое, одни и те же страсти, зависть, страх, любовь, ненависть, хитрость, корысть, жажда наживы. Ничего нового. А вообще люди мельчают. Наши старые актеры были гораздо талантливее нас. Гораздо. У нас сейчас очень плохо дело обстоит с профессионалами. Хороших, по-настоящему интересных артистов мало. А допустим, в Америке полно актеров на любой вкус. На мой взгляд, русская актерская школа уже лет 15 точно не является лучшей, как это было раньше. Английская театральная школа на высоте, англичане – лучшие артисты. Ну и американцы тоже. А русские пока немножко отстают. Может, когда-нибудь все наладится, не знаю.

– Какую из ваших театральных ролей вы бы хотели сыграть и в кино?

– Мы в следующем году будем делать «Портрет» Гоголя во МХТ, я надеюсь. Мой персонаж – художник Чертков. Вот его бы я хотел в кино сделать. Вообще, знаете, хочется делать сложных людей, объемных. Мне нравятся сложные сочетания. Человек же практически никогда не бывает плоским, только смешным, или только дурным, или только хорошим. Самый интересный жанр, на мой взгляд, – это трагикомедия. Две крайности – смех и слезы.

– Вы в кадре можете делать все или у вас есть ограничения и от каких-то ролей вы можете отказаться по тем или иным соображениям?

– Знаете, раньше я думал, что никогда не буду играть маньяка, который, допустим, убивает детей. Два раза я от таких ролей отказался. Но год назад мой близкий друг и талантливый режиссер Марюс Вайсберг (режиссер фильмов «Гитлер капут!» и «Любовь в большом городе») должен был снимать фильм о серийном убийце Мосгазе. И мне предлагали играть главную роль. А этот Мосгаз убивал как раз стариков и детей. Я без восторга, конечно, воспринял эту идею, но в принципе с ним я бы эту роль сделал. Но этого не случилось. В общем, теперь уже не зарекаюсь.

– А как с эротическими сценами?

– О, это с удовольствием! С большим удовольствием. От чего же не поцеловаться в кадре?! Приятно, как и в жизни.

– В каком городе мира вы чувствуете себя наиболее комфортно?

– Наиболее комфортно я себя чувствую, когда путешествую. Особенно по Азии.

– Где вы были в этом году?

– Три с половиной недели катался по Америке. Заснеженный Нью-Йорк, совершенно балдежное место под названием Лос-Анджелес. В Лас-Вегасе проиграли немного денег в карты, где-то в дебрях казино. А завершилась эта памятная поездка лицезрением брачных игр китов на далеких и волшебных Гавайях.

– В общем, вы путешествуете, как самый обычный турист, с фотоаппаратом…

– Позиционирую себя как необычный турист с фотоаппаратом.

– Павел, вы умеете чувствовать себя счастливым? Можете в какие-то моменты своей жизни сказать – «да, сейчас я абсолютно счастлив»?

– Когда рядом много людей, близких мне по духу, я счастлив. Когда моим близким и друзьям хорошо, я тоже счастлив. Да, в общем, валяться с любимой девушкой в кроватке, и просто болтать, или смотреть кино – тоже большое счастье.

«За двумя зайцами» (режиссер Виктор Иванов, 1961 год)