Певец Дмитрий Нестеров – феномен российского шоу-бизнеса

Талантливый певец, актер и музыкант Дмитрий Нестеров стремится быть талантливым во всем. Он бурлит энергией и спешит покорять все новые и новые вершины. Даже в спорте он «на высоте»: на ЯК-52 бесстрашно совершает в воздухе фигуры высшего пилотажа.

Что это – пыл юности, амбиции, отношение к жизни?

– Дмитрий, ты же музыкант. Зачем тебе экстремальный спорт?

– Чтобы дать сдачи. Шутка. Конечно, для тонуса. Мозг лучше работает, а, следовательно, и творческие процессы идут оперативнее.

– … и тянет на подвиги. Ищешь для себя адреналин?

– Адреналин – это глупость. Это стресс для организма, и такие искания чаще доводят до негативных результатов. Я же получаю от своих увлечений эндорфин. Проще говоря – положительные эмоции.

– Помнишь свои ощущения от первого вылета?

– Восторг. Страха не было абсолютно! Позднее я освоил бочки, петли… Мышечная память сама запомнила, как надо действовать. Хотел даже всерьез готовиться к соревнованиям.

– Самолет прикупить не думаешь?

– Это в Европе покупают. У нас его содержать накладно, да и летать запретили – усложнились правила регистрации, и авиация утонула в волоките и прочих проблемах. Поэтому в последнее время я чаще занимаюсь верховой ездой. У меня есть свой жеребец украинской верховой породы Эмбарго.

– Увлекаешься конкуром?

– Нет. Он меня не интересует. Там слишком уж калечат лошадей. Я занимаюсь в основном выездкой. Она сложнее, но интереснее. Ведь это огромная работа, которая направлена на взаимопонимание человека и лошади. Это больше похоже на искусство.

– В одном из своих интервью ты признался, что планируешь открыть приют для животных?

– Есть такая задумка. Уже сегодня я и еще несколько публичных людей вплотную занялись этим вопросом. Но это не просто приют – это целая программа. Планируется, что мы сможем ее реализовать уже этой осенью.

– Давай вернемся к шоу-бизнесу. Как тебе удалось пробиться в столь «плотные» звездные ряды?

– А я и не пробивался в звезды. У меня нет цели быть звездой. Я хочу быть народным артистом! Я говорю сейчас не о титуле, а о публике. Не стремлюсь всеми способами попасть на ТВ. Заметьте – меня сегодня и без него зовут на концерты, и работать в кино. Публике нравится моя непосредственность и «несделанность». Несколько лет назад продюсер Максим Фадеев рекомендовал мне скорее реализоваться – стать тенором. Я ломал свой голос и в итоге смог работать и в этой вокальной нише. Но позднее я узнал, на чем основывается этот метод самореализации и почему в шоу-бизнесе сплошные сладкоголосые «мальчики-зайчики»…

– Почему?

– С тенорами при сведении звука в студии проще работать. Он более комфортен для звукорежиссера и производителя фонограмм. Тенору отрезают низкие частоты и компрессируют голос. Вследствие этого он звучит более легко, певуче. А с бас- баритоном всегда приходится повозиться. Ведь он пересекается и с бас-гитарой, и с фортепиано, то есть со всем аккомпанементом. А поскольку в шоу-бизнесе большинство «специалистов» пытаются по-быстрому чего-нибудь наляпать и заработать денег, совершенствоваться и тем самым усложнять себе работу никто не хочет. К счастью, мне повезло, и я вовремя встретил свою профессиональную команду. Она поверила в меня и дала возможность реализоваться. Как баритону, артисту…

– Хотите сказать, что за вашим успехом не стоят влиятельные покровители. Судачат, что среди них сама Алла Пугачева…

– Алле Борисовне я очень благодарен. Она помогла мне в очень сложный для меня период. В шоу-бизнес я пришел буквально с театральных подмостков. Известные продюсеры хотели со мной работать, но все пытались сломать мой баритон и слепить из меня сладкоголосого тенора. Чувствовал я себя отвратительно, так как образ «мальчика-зайчика» был явно мне не органичен. Метался, был подавлен, не мог писать песен и даже думал уйти из профессии… Но случай свел меня с Аллой Борисовной. Первая наша встреча произошла на ее конкурсе, где она просматривала победителей. Я был в числе «кастингующихся». Честно говоря, жутко волновался. Да и настрой был такой, что выть хотелось от депрессии. После моего выступления Пугачева отвесила мне такой моральный подзатыльник, что вся моя «хворь» и дурь моментально излечились. Потом были рабочие встречи. Я старался впитывать ее науку. Чуть позже она помогла подобрать мне педагогов и команду. Честно говоря, очень хочу оправдать ее доверие и затраченное на меня время.

– А что спасает тебя в периоды душевного кризиса?

– Я начинаю сочинять песни. Некоторое время назад расстался с любимой девушкой. И появилось несколько очень минорных песен. Сейчас у меня мажорный период жизни. Но мои песни по-прежнему мелодичны, так как я люблю красивые мелодии. Экспериментирую со звучанием – добавляю элементы рока, этники. Скоро выйдет мой сольный альбом, который, кстати, можно будет приобрести и на моем официальном сайте. В общем, жизнь бьет ключом, и это отвлекает от личных переживаний.

– Не так давно ты блистал в известных мюзиклах. Почему решил сменить профессиональную среду?

– Мюзиклы – очень важная часть моей жизни. В Америке, впрочем, как и во всем мире, играть в мюзикле очень престижно. Перед актером из известного мюзикла открыты все двери – ведь продюсеры понимают, насколько профессионален, мобилен и трудоспособен этот артист. У нас же после окончания мюзикла актеры становятся безработными и больными. Мюзикл прожевывает, а потом выплевывает артиста. Поэтому делать карьеру на мюзикле нереально. Я понял, что не хочу посвятить всю жизнь театру. Меня интересуют только проекты в антрепризе. Большая часть артистов так и делает. Репертуарный театр – это кабала, это постоянные репетиции, и не во всех театрах параллельно разрешают сниматься в кино. Но хочу все же отметить: работа в мюзикле научила меня труду и упорству. А еще свела с такими профессионалами, как Стас Намин. А то это тоже дорогого стоит.

– Поговаривают, что ты дебютируешь в мировой кинопремьере. Якобы с тобой подписал контракт недавно приезжавший в Москву Роберт Де Ниро…

– Я сейчас действительно пробую себя помимо музыки в парочке кинопроектов, один из которых снимается при поддержке крупной западной кинокомпании. С Де Ниро никаких бумаг мы не подписывали. По крайней мере, пока. (Загадочно улыбается.)