Машина дала сбой

Лейтенанту Олегу Кондратьеву было 23 года, когда он погиб. Это произошло, вероятнее всего, в ночь с 31 декабря 1994 года на 1 января 1995-го. Именно к тому периоду относится обещание министра обороны Павла Грачева взять Грозный за 72 часа силами одного парашютно-десантного полка.

Часть Кондратьева до 31 декабря блокировала Грозный, а затем была переведена к району президентского дворца. Его БМП-650 была подбита, и он пересел в БМП-651. Вскоре радиосвязь с командиром роты прервалась. Сгоревшая машина была обнаружена только 16 января у реки Сунжа.

«Сначала Олег числился «без вести пропавшим», то есть даты гибели вообще не было. Через несколько недель у реки Сунжа нашли сгоревший БМП», – рассказывает «НИ» председатель фонда «Право матери» Вероника Марченко. На поиски информации о сыне выезжал живой тогда отец Олега, Виктор Кондратьев. Затем, когда в Ростове-на-Дону начала работать 124-я судебно-медицинская лаборатория, все пути родителей, искавших своих без вести пропавших сыновей, вели туда: «Под Ростовом стояли составы, а-ля столыпинские вагоны, доверху забитые трупами – где рука, где нога. Матери и вдовы пропавших ходили по вагонам и опознавали потихоньку эти смерзшиеся тела». Потом начался следующий этап – тела были сняты на видео, и приезжающим родным предлагалось смотреть видеозаписи – это называлось «смотреть мониторы». Родственникам погибших бойцов на экранах показывали останки, и они по татуировкам или шрамам узнавали своих сыновей, мужей или братьев. Мама Олега Кондратьева прошла через эту мучительную процедуру, однако найти Олега так и не удалось.

Кондратьевы сдали для анализа биоматериалы, но идентифицировать останки тел по ДНК сразу было невозможно – по словам Вероники Марченко, 124-я судебно-медицинская лаборатория Минобороны не была изначально приспособлена для массовой специфической идентификации, она функционировала по методикам обычной криминалистической лаборатории. Только за несколько лет благодаря руководителю Владимиру Щербакову ее удалось переоборудовать и внедрить технологию, при помощи которой потом опознавали останки царской семьи.

Совпадения приходилось ждать долго. «Это же целая процедура. Допустим, первый анализ показывает какой-то процент совпадения. Но нужно провести массу экспертиз, чтобы они в совокупности могли свидетельствовать об идентификации тела. Окончательно Олега Кондратьева опознали только в феврале 2001 года», – рассказывает «НИ» Вероника Марченко. Все эти годы семья погибшего не могла рассчитывать ни на какие льготы, соцвыплаты и иную помощь со стороны государства.

Олег Кондратьев был признан сначала безвестно отсутствующим, а спустя полгода – умершим в 1999 году по обычной гражданской процедуре. В соответствующем решении суда не указана дата его гибели, хотя ее обстоятельства, относящиеся к началу января 1995 года, подробно описаны. «Официальной датой гибели считается дата судебного решения о признании его умершим, то есть Кондратьев юридически мертв с 1 ноября 1999 года. Неопознанные тела и тела в процессе идентификации были похоронены под номерами на воинском участке Богородского кладбища. Если из лаборатории приходило заключение, что номер, например, 235 – это такой-то солдат, на камне перебивалась надпись, а дату писали примерную. У Олега Кондратьева, например, на могильном камне написано 31 декабря 1994 года», – говорит г-жа Марченко. То есть у бойца официально две даты гибели – на могиле и в свидетельстве о смерти, и ни одна из них не является истинной.

Признание юридического факта через суд – это «механика», говорит собеседница «НИ»: суды такие заявления от семей погибших, как правило, удовлетворяют безусловно. Эта формальная процедура нужна не только для того, чтобы на могиле солдата значилась верная дата, но и чтобы его семья могла рассчитывать на более высокие социальные выплаты. Например, Равза Кондратьева сейчас получает 1345 рублей 30 копеек в месяц. Если бы было официально признано, что ее сын погиб в начале января 1995-го, она бы получала 3 361 рубль 09 копеек. Таким образом на нее распространилась бы норма закона «О ветеранах» – по этому закону родители и жены военнослужащих, погибших при исполнении воинских обязанностей до 16 января 1995 года, имеют право на ежемесячную денежную выплату, равную той, что получают участники Великой Отечественной войны. А родители и жены тех, кто погиб после 16 января 1995 года, права на нее не имеют.

«От того, что судья отказала, мы в шоке. Она выскочила через 10 минут с уже готовым определением – его нельзя написать и распечатать за 10 минут, нам кажется, что она просто списала текст из отзыва Пенсионного фонда (который строго говоря не должен был писать никаких отзывов). Сложилось грустное впечатление, что судья не хотела потратить время и вникнуть в ситуацию», – признается «НИ» Вероника Марченко. По ее словам, судья Людмила Зобова переадресовала претензии юристов «Права матери» к Пенсионному фонду России, хотя эта структура никак не может назначить Равзе Кондратьевой повышенную соцвыплату до установления даты гибели Олега в судебном порядке. Теперь в течение 15 дней фонд имеет право обжаловать решение суда и, по словам Вероники Марченко, это право обязательно использует.