Posted 4 февраля 2016,, 21:00

Published 4 февраля 2016,, 21:00

Modified 8 марта, 03:11

Updated 8 марта, 03:11

Дырка от рублика

Дырка от рублика

4 февраля 2016, 21:00
Экономический кризис, начавшийся в стране два года назад, поначалу воспринимался провинциалами как исключительно московская беда. Ну, подумаешь, у кого-то не стало пармезана и не хватает денег на заграницу – а мы туда и не ездили, и хамон нам не по карману. К провинциальному сознанию кризис подкрался позже, когда люди

У Парахиных на всю катушку орет телевизор. Новости самые обычные: Украина, Сирия, «либеральные шакалы», курсы валют...

«Мы это не смотрим, – говорит глава семьи Антонина Сергеевна, медсестра 56 лет. – Просто не выключаем телевизор, чтобы не пропустить важное. Вдруг расскажут, что будет с работой, с зарплатами... Должен же быть какой-то план для народа».

Пока, впрочем, ничего обнадеживающего не прозвучало, если не считать советов местных политиков «затянуть ремень потуже».

«У нас уже дырок на ремне не осталось, – усмехается Антонина. – Вот сами бы они попробовали...»

Провинциальная загадка

Экономическое положение Орловской области, мягко говоря, незавидное. Дефицит бюджета к началу года составил 2 млрд. рублей, большинство предприятий либо закрыты, либо на грани банкротства. Гасить долги местное правительство собирается за счет новых кредитов. При этом вовсю идет подготовка к празднованию 450-летия Орла. Деньги на это выделяет федеральный центр, и, судя по тому, как лихо разворотили старую набережную в Дворянском гнезде и дважды покрыли новой плиткой, деньги Москва дала немалые.

Натуральный ответ Парахиных – Савельевых кризису.
Фото: ЛЮДМИЛА БУТУЗОВА

Что касается местного населения, то при средней зарплате в регионе 15 тыс. рублей у каждого третьего жителя есть машина – это официальная статистика, а на глазок – мутоновая или норковая шуба у каждой второй женщины. По большей части все куплено в кредит в беспечные докризисные годы, а сейчас легло на плечи тяжким бременем. Долги орловцев по кредитам составляют 7,9 млрд. рублей, 40% из них, по утверждению федеральной службы судебных приставов, просрочены. Средний долг заемщика – 450 тысяч рублей.

Парахины на сегодняшний день должны банку полмиллиона. Сын Сергей брал ипотеку на квартиру, чтобы разъехаться наконец с родителями. Ипотека на 10 лет, большую часть успели отдать, дальше план был такой: дом достраивается, квартиру сдают в аренду и потихонечку, года за два, рассчитываются за счет квартирантов и Серегиной зарплаты. А тут кризис! Строительство заморозили, фирма сына закрылась... Долг покрывают дедовой пенсией, благо она у него 22 тысячи – в два раза больше средней по региону и приходит стабильно, второго числа каждого месяца.

«К этому времени мы уже неделю живем практически без денег, – рассказывает Антонина. – Нету даже на автобус, на работу хожу пешком. Продукты не покупаем, держимся на подножном корму. Картошка, соленые огурцы, лук – все с дачи, мешок макарон в заначке, сахар, подсолнечное масло пополняем при первой возможности. Кризис 98-го года научил не расслабляться. Вот тогда, если бы не было запаса, многие бы не выжили, а сейчас какой-никакой жирок у людей все-таки есть».

Парахины живут всемером в трехкомнатной хрущевке. Дед Семен Петрович – с правнуками 16-летним Федей и 4-летней Соней в проходной комнате. Две маленькие комнаты занимают Антонина с мужем и сын Сергей с женой Леной. Доходы за минусом дедовой пенсии такие: 11 тыс. рублей зарплата Антонины в больнице и 8,5 тыс. – ее пенсия, Лена работает продавцом в частном магазине – 8 тыс. рублей. У мужчин сейчас зарплаты нет, пособие на Соню – 150 рублей, Федя уже большой, государство ему не платит.

Итого на круг получается 27,5 тыс. в месяц. Минус коммуналка, телефон, Интернет и обязательные платежи – около 8 тысяч. На жизнь остается менее 20 тысяч. Как Антонина умудряется растянуть их на семь человек и на три недели при вполне себе московских ценах на продукты, – большая провинциальная загадка. Ведь даже прижимистый Минтруд определяет прожиточный минимум на человека в месяц в 10 тыс. рублей. Меньше – уже голод и нищета. У Парахиных все сыты.

Коза в складчину

В провинциальных семьях размеры стратегического запаса «на всякий случай» давно выверены. Для наглядности Антонина продемонстрировала кладовку, где 200 банок с помидорами-огурцами решительно противостояли крушению российской экономики. Кроме того, в подвале Парахиных хранится по четыре мешка картошки на каждого члена семьи, по два мешка моркови, свеклы и прочих овощей. Совсем «на черный день» – 30 литров куриной тушенки от деревенской родни, бочонок меду оттуда же, два пласта сала.

Если кризис затянется на год-два, Парахины и их свояки Савельевы пересидят это дело, как в бункере. Лишь бы деревня не подкачала. Тамошнюю родню чем могут – поддерживают. Транспорт по первому требованию (у Парахиных машина, на которой зимой левачит муж Антонины Михаил, а летом, при заготовках, авто беспрерывно курсирует между домом и деревней), на паях купили трех козочек, семь поросят, подумывают о корове.

Стратегический запас Антонины Парахиной спасает семью от голода.
Фото: ЛЮДМИЛА БУТУЗОВА

«Деревенские корни по-прежнему выручают, – соглашается Антонина. – Но далеко ли ты уедешь на натуральном хозяйстве? Нужна нормальная, стабильная работа».

С этим совсем плохо. Из семи мужчин семейства Парахиных – Савельевых на промышленных предприятиях работают двое – зять Антонины Игнат и муж Михаил. Остальные – либо официально безработные, либо в бессрочных отпусках по инициативе работодателя. Такой расклад отражает и региональная статистика, согласно которой лишь каждый четвертый мужчина трудоспособного возраста занят в основном секторе экономики. При этом сборщик завода «Дермаш» Михаил Парахин с апреля по август прошлого года выходил на работу три раза в неделю, потом раз в две недели, сейчас в вынужденном бессрочном отпуске. Зарплату не выдавали год. В декабре трудовой коллектив стал выбивать ее через суд. Решение в пользу рабочих есть, денег – нет. Для города это тоже типично.

Большая катастрофа малого бизнеса

Больше повезло Игнату Савельеву – удержался хотя и не инженером, а простым наладчиком на работающем пока сталепрокатном заводе. Зарплата 20 тысяч рублей. Условия труда ужасные: лязг, грохот в насквозь продуваемом цехе. Но люди держатся за место. Пусть и каторжная, но все-таки постоянная работа символизирует стабильность, благополучие родных. Греют и будущая пенсия, и надежды на то, что рано или поздно все нормализуется.

Женщины семьи поочередно побывали в безработных, подтвердив тем самым объективность статистики: среди сокращенных в провинции слабый пол составляет 70%. И только треть из них старше сорока пяти лет через полгода-год находят какую-нибудь работу. Бухгалтер Ирина Савельева (жена Игната) в конце концов устроилась кондуктором на троллейбус, ее свекровь Надежда Андреевна, научный сотрудник закрывшегося НИИ сельского хозяйства, пошла на 6 тысяч рублей гардеробщицей в поликлинику. Только на такие малооплачиваемые места в городе возникают вакансии. Старший Савельев – Геннадий, пятидесяти двух лет, вообще не видит для себя перспектив в ближайшем будущем: «Куда идти? В торгаши? У нас покупать некому».

И это тоже верно. Спрос на продукты и товары за последние полгода упал в провинции на 40–60%, в магазины одежды и обуви люди просто не заходят. Для малого бизнеса, который как раз и обслуживает большой, но не очень платежеспособный спрос людей, это обернулось катастрофой: магазинчики и кафешки, умудрявшиеся кормить обедами за 39 рублей, уже не могут так демпинговать, разоряются, закрываются, провинциальный средний класс стремительно пополняет армию «орловских бедных».

Обратно в «средние» многие уже не вернутся. Разве что нужда погонит в деревню, где ввиду ее малолюдности еще много простора для бизнеса. Кроме шуток, деревня сейчас в тренде. Вон Парахины рассказывают, что там и козы доятся, и куры несутся без оглядки на курс валют.

Социолог Орловского госуниверситета Наталья САМОШИНА: «Нынешний экономический кризис регионы переживают по-разному.

Там, где создана дифференцированная система занятости и производства, они застыли, но у них больше внутреннего импульса к экономическим маневрам и в конечном итоге к выходу из тупика. В регионах с опорой на семью и полу­аграрным укладом кризис будет носить затяжной и все усиливающийся характер. Такая депрессивная провинция как нуждалась в импульсе извне, так и будет нуждаться. Призывы потерпеть и затянуть пояса вряд ли способствуют развитию экономики».

"