Шоколадка для Голливуда

Мы встретились с Еленой Антоненко поздно вечером в одном из московских кафе. На следующее утро она улетала в Лос-Анджелес на заключительные пробы к фильму «Одинокий в пустыне», главную роль в котором будет исполнять Антонио Бандерас.

– Я улетаю на call back. Это последняя проба. То есть буду я и еще одна актриса. Если все пройдет удачно, то мне достанется роль украинской женщины среднего возраста, владелицы большого бара в Лос-Анджелесе. Это роль второго плана, и у меня две маленькие сцены с Бандерасом. Но за это еще нужно побороться.

– Лена, у вас уже есть опыт работы в голливудских фильмах и сериалах. «Клан Сопрано», в котором вы снимались, на наших телеэкранах шел с большим успехом.

– Это была моя первая работа в американском фильме. На восьмой день съемок моей героине, естественно, русской, нужно было говорить фразу, которая мне не понравилась. Я протестовала всем своим нутром против стереотипа русской женщины, который существует в Америке. Но мне сказали: «Нет-нет, Лена! Мы ищем простой стереотип. Не надо спорить». Тогда я отказалась произносить этот текст и попросила его переписать. Они выключили всю аппаратуру, и тут началось американское кино – я попала в суд. Студия посчитала мне неустойку, это было где-то 360 тысяч долларов! Но к счастью, у меня была американская подруга Роуз, дипломированный журналист, которая прекрасно знает законы. Она наняла адвоката. До суда дело не дошло. Я просто заплатила небольшой штраф, решив, что на этом мое участие в «Клане Сопрано» закончилось. Но через два месяца меня позвали на серию, которая называлась «Большие девочки не плачут» (Вig girl don’t cry). Я даже вошла в энциклопедию «Наше лучшее золотое телешоу», посвященную этому сериалу.

– Что такое Голливуд глазами актера?

– Голливуд удивляет своей организованностью. Каждый занимается своим делом. О тебе заботятся костюмер, гример, но ты попадаешь в систему четкого режима. К съемке, которая назначена на час дня, начинают готовиться с 4 часов утра. Ни одна минута не теряется. Если решено, что съемка начнется в 12.45 – значит, она начнется точно в это время. Перед съемками артисты на съемочной площадке специально для оператора проходят свои сцены. Потом их места занимают double body – вторые актеры, на которых отрабатывается освещение. Когда я увидела это впервые, я заплакала, мне так жалко стало мою дублершу – американскую актрису! Но в итоге мой эпизод – 8 сцен – отсняли за 30 минут.

– Лена, а вы мечтали когда-нибудь, что будете сниматься в Голливуде, да еще и с такими звездами, как Джеймс Гандолфини или Эдриен Броуди?

– Когда мне было лет пять, я представляла себе, что живу в Голливуде, у меня желтый лимузин и желтый шарфик. Это был детский сон или обман, назовите это как угодно. Но удивительно, что однажды все стало реальностью. И помог мне в этом английский режиссер Кен Лоуч. Он приехал в Голливуд снимать политическое кино, я была 47-я пробующаяся иностранная актриса. Лоуч принес русские газеты и сказал, что мы снимаем не кино, а это будет просто политический диспут. Когда меня утвердили, оказалось, что в придачу к роли мне полагается шикарный номер в отеле и лимузин. Я не могла поверить во все это. И в шутку сказала ассистенту: «Может быть, лимузин будет желтого цвета?» Он что-то записал себе. А через пару часов мне сообщили, что машину поменяли – дали желтый лимузин. Пришлось пойти и купить маленький желтый шарфик. Он до сих пор у меня есть.

– Как происходили съемки у Кена Лоуча?

– Кен Лоуч отличается тем, что он снимает полудокументальное, полухудожественное кино. Он смешивает актеров и людей из толпы. На съемках фильма «Хлеб и розы» (Bread and Roses) я впервые в жизни получила удар по лицу, упала и разбила скулу, которую потом пришлось зашивать. Я привыкла работать на актерской технике по Станиславскому. Лоуч же провоцирует актеров, даже организовывает бунт на площадке и снимает это.

– Этот фильм, кажется, был в Каннах?

– Да. У меня был билет, но в Нью-Йорке очень серьезно заболел мой муж, и я не поехала. Кстати, в Каннах тогда малоизвестный артист Эдриен Броуди и познакомился с Романом Полански.

– А какие впечатления у вас остались от работы с Броуди?

– Он был очень агрессивно настроен по отношению к другим. Абсолютно ни с кем не общался. Даже не здоровался. Так мы с ним и не пообщались и не поговорили ни разу.

– «Клан Сопрано» не единственный ваш сериал на канале HBO?

– Интересной оказалась роль в сериале «Улица» (The Street). Я сыграла в нем роль профессиональной воровки, которая под видом стриптизерши ворует информацию на Уолл-стрит. И тут мне очень повезло с партнером. Он сказал: «Ты только не волнуйся. Ты сделаешь этот эпизод прекрасно. А потом мы пойдем куда-нибудь посидим, кофе попьем, будем разговаривать».

– А вы можете назвать его имя?

– Да, конечно. Адам Сендлер.

– У вас есть какие-то свои приметы или суеверия, привезенные в Америку из России?

– Я даже не знаю, как это назвать. В день премьеры «Эшелона» в «Современнике» Олег Павлович Табаков подарил мне большую шоколадку. Это мне очень помогает до сих пор. Я всегда в день премьеры или когда просто волнуюсь, покупаю большую шоколадку.