Битва с холодом и дождем

Торжества в честь юбилея Бородинской битвы начались утром на Шевардинском редуте, который наполеоновские войска атаковали за два дня до главного сражения Отечественной войны 1812 года. В память о погибших солдатах и офицерах Наполеона здесь установлен обелиск, надпись на котором гласит: «Aux Morts de la Grande Armee» – «Павшим Великой армии». С другой стороны обелиска в 1975 году установлена мемориальная табличка в память о визите в СССР тогдашнего французского президента Валери Жискара д’Эстена, который в воскресенье вновь посетил Бородино.

Церемониал возложения венков к обелиску Великой армии заместитель министра культуры Андрей Бусыгин назвал «незрелищным мероприятием» и заявил, что «зрителей туда не приглашает». Но вопреки словам чиновника и холодной дождливой погоде уже к половине одиннадцатого утра за оцеплением собрались несколько сотен зрителей. В десятке метров от оцепления выстроились будто бы ожившие войска Великой армии: пехотинцы и артиллеристы – по периметру поля лицами к обелиску, кавалеристы – отдельной длинной шеренгой чуть поодаль. Церемонию комбатанты ожидали в веселом нетерпении: пехотинцы распевали что-то бравурное, кавалеристы разводили немногочисленные войска. Один гусарский офицер отдавал команды подозрительно залихватски. «Ты уже опохмеленный?» – крикнул ему товарищ. «Я за рулем!» – парировал гусар на чистом русском, погладив «руль» – черную шелковистую гриву под собой.

В начале двенадцатого на кургане появились министр культуры Владимир Мединский и президент Международной военно-исторической ассоциации (МВИА) Александр Валькович в сопровождении высоких гостей: экс-президента Франции Валери Жискар д’Эстена и посла Франции Жана де Глиниасти. Вышли чиновники под звуки «Марсельезы», на что «армия двунадесяти языков» немедленно отреагировала не слишком академическим, но очень душевным пением. Французские визитеры, министр и глава МВИА произнесли по краткой речи о роли Отечественной войны в истории двух государств и о Бородинской битве, которую каждая из стран считает своим триумфом. Речь Александра Вальковича получилась неожиданно эмоциональной: «Меня не надо переводить, я буду говорить по-русски, а потом то же самое скажу по-французски. Я вас всех очень люблю!» – внезапно заявил главный реконструктор России, имея в виду полторы тысячи усатых мужчин средних лет – примерно столько реконструкторов собрались при Шевардине: «Когда мы начинали этот праздник в 1994 году, и нас было совсем немного, я мечтал перенестись в XIX век и посмотреть, как это было. И вот я здесь. Спасибо вам!»

В полдень войска двинулись в сторону Бородина, за ними потянулись и зрители. К стихийному параду вскоре присоединилась и русская армия, однако собравшиеся, среди которых около трети составляли школьники, уверенно предпочитали им французов. Наполеоновцы выгодно отличались разнообразием и красочностью формы и амуниции, а еще – наличием еды и девушек, которые раздавали фрукты и бутерброды воинам, а иногда и зрителям.

Проехать на автомобиле к Бородинскому полю было нельзя. Личный транспорт гости оставляли на 12 стоянках примерно в двух километрах по обе стороны от плац-театра. Приехавшие на общественном транспорте стягивались к плац-театру с двух сторон: от железнодорожной станции Бородино и станции Можайск.

После полудня несколько гектаров поля перед батареей Раевского постепенно начало затягивать дымом – но не от артиллерийских орудий, а от шашлычных палаток. Туда люди ходили не столько есть, сколько греться – погода зрителей не пощадила. Кое-кто пытался укрыться от дождя в биваке русских или французских войск – реконструкторы не только охотно фотографировались с желающими, но и пускали их в палатки. Пива, как и обещал замминистра культуры Андрей Бусыгин, на поле не продавалось, однако на глазах корреспондента «НИ» сотрудники органов правопорядка вывели из толпы как минимум двоих недовольных мужчин с пивными бутылками.

Плац-театр, который расположился, вопреки ожиданиям, позади батареи Раевского, был отделен от зоны гуляний оцеплением, рамками металлоискателей и десятками полицейских. На батарее и рядом с ней установили две трибуны, рассчитанные на три тысячи человек. Однако предназначались они только VIP-персонам и прессе, что возмутило часть зрителей: «А мы здесь, значит, ничто!» – пререкался с полицейским мужчина средних лет в картонном кивере. Правоохранители были непреклонны, хотя даже в разгар баталии трибуны заполнились едва ли наполовину.

Первый пушечный залп раздался ровно в 17.00. На площадке в несколько гектаров реконструкторы воссоздали и оборону Багратионовых флешей (которые на самом деле находятся в двух километрах от плац-театра), и бой за батарею Раевского, и взятие Утицкого кургана. К грохоту канонады присоединялся шум ливня, который делал зрелище лишь живописнее – благодаря дождю дым скорее оседал на землю, а разноцветные мундиры казались еще ярче. Битва закончилась в половине седьмого вечера. Десятки убитых и раненых поднимались и, возмущаясь слякотью, в которой вынуждены были пролежать зачастую больше часа, расходились по бивакам чистить кивера и точить штыки, чтобы вновь сойтись на этом поле ровно через год.

В МОСКВЕ ПОКАЖУТ ШПАГУ НАПОЛЕОНА И КРЕСЛО АЛЕКСАНДРА I