Обвинение под вопросом

В конце минувшего года вступили в силу поправки в УК о расширении перечня статей, дела по которым могут рассматриваться с участием присяжных. В список попала 132-я статья «Насильственные действия сексуального характера». И это спасло преподавателя Центральной музыкальной школы Анатолия Рябова, у которого возник конфликт с матерью одной из своих учениц Викторией Корнийчук из-за вмешательства женщины в процесс учебы: мать сама хотела решать, какие произведения дочери следует разучивать и в каких конкурсах участвовать. Рябов обучать девочку отказался, другой педагог, к которому обратилась Виктория Корнийчук, также не стал брать ее дочь. Корнийчук попыталась вернуться к Рябову и принесла ему подарки (это подтвердили коллеги музыканта), но он подарки не взял. И тогда появилось уголовное дело о том, что во время занятий преподаватель прижимался к 13-летней ученице и тем самым ее развращал.

Рябову приписали 57 эпизодов преступления – столько, сколько у него было занятий с Корнийчук-младшей в учебном году. Однако присяжные единогласно признали музыканта невиновным, и 5 мая Мосгорсуд вынес оправдательный приговор. Правда, в покое пианиста не оставили: прокуратура обжаловала приговор под предлогом, что присяжные подверглись давлению СМИ. Но адвокат Рябова Михаил Тер-Саркисов заявил «НИ», что в победе убежден: «Никому не известно, читали ли присяжные прессу. Тем более что там были представлены версии обеих сторон». Однако адвоката беспокоит, что копию приговора суда ему до сих пор не выдали, хотя по закону должны были выдать в десятидневный срок: «Непонятно, что скрывается за задержкой».

Суд присяжных – спасение для обвиненных в педофилии по сфабрикованным делам, подтверждает «НИ» профессор юридического факультета Высшей школы экономики и автор учебника по криминалистике Алексей Эксархопуло. Он опубликовал экспертное заключение на приговор по делу Владимира Макарова. В документе доказательства, на которые ссылается суд, названы «не отличающимися достоверностью», а приговор – «не основанным на материалах уголовного дела» и «неправосудным». «В деле имелось три экспертных заключения о том, что сперматозоидов не было. Но судья поверил не этим заключениям, а выводу эксперта Исаенко, которая не утверждала, что сперматозоиды были, а лишь не исключала этого», – поясняет профессор Эксархопуло.

Более того, по словам Эксархопуло, результаты всех экспертиз, которые легли в основу приговора, не должны были приниматься судом, так как экспертизы провели с нарушениями: либо до возбуждения уголовного дела, либо без постановления следователя, либо без предупреждения эксперта об уголовной ответственности. «В законе написано, кто считается экспертом и когда можно назначать экспертизу. Мои студенты это знают, а следователь и судья – не знают», – возмущается профессор. Он считает, что если бы дело Владимира Макарова поступило в суд на несколько месяцев позже, когда вступили в силу поправки о присяжных, мужчину бы оправдали: «Любой здравомыслящий человек понял бы, что преступления не было».

Сейчас приговор по делу Макарова обжалуется в надзоре у председателя Мосгорсуда, а сам осужденный ожидает отправки из СИЗО в колонию. В положительное решение мужчина не верит, рассказала «НИ» его жена Татьяна Макарова. По ее мнению, председатель Мосгорсуда даже не будет изучать дело, как не стала изучать надзорная коллегия, утвердившая приговор с формулировкой, что он согласуется и с показаниями потерпевшей (дочери Макарова), и с показаниями ее законного представителя. «Какие показания потерпевшей и ее законного представителя, то есть меня? О чем они?» – недоумевает Татьяна Макарова и готовится обжаловать приговор дальше – в Верховном суде. «Верховный суд отменит приговор, так как там судьи более компетентные и самостоятельные», – прогнозирует Алексей Эксархопуло. Но что будет дальше, профессор Эксархопуло предсказать не берется: дело Макарова должны передать на новое рассмотрение в районный суд, и опять без участия присяжных, потому что Мосгорсуд изменил статью обвинения со 132-й на 135-ю, а по этой статье присяжные не положены.

Осужденные за сексуальные преступления против детей считались в уголовном мире самой низшей кастой. Однако с началом антипедофильской кампании все изменилось. «Сейчас нет такого, чтобы по этой статье тяжело сиделось. Сокамерники понимают, что происходит, поддерживают моего мужа», – рассказывает Татьяна Макарова. Просидевший три месяца в СИЗО Олег Леонтьев подтверждает: «Вначале возникало напряжение, но уже через час люди видели, что я – человек нормальный, и это дело – не про меня». А когда в СИЗО дошла информация о митингах, которые устраивали в защиту Леонтьева, по его словам, со стороны других заключенных «поддержка усилилась».

Гласность, как и суд присяжных, – это способ добиться справедливого рассмотрения дела, считает профессор Эксархопуло. По его мнению, необходимо также ввести ответственность следователей и судей за обвинение и осуждение невиновных. Сейчас наказать тех и других можно только в случае, когда выявлен умысел. Ошибка же остается ненаказуемой, даже если действия следователя и судьи «противоречат здравому смыслу». Детей же, указавших на невиновного человека как на совершившего против них преступление, нельзя привлечь к ответственности как несовершеннолетних. «По одним только показаниям ребенка арестовывать человека нельзя. Нужно еще провести экспертизы, выяснить обстоятельства. Но ничего этого не делается», – возмущается Эксархопуло.

Между тем показания ребенка могут перевесить показания двух взрослых, подтвержденные полиграфом и осмотром врача. Так произошло в деле супругов Андрея Терентьева и Надежды Кораблиной. Когда у Андрея Терентьева возник конфликт с прежней женой из-за ребенка и раздела имущества, женщина обратилась в упомянутый выше центр «Озон», после чего возникло уголовное дело о том, что в неустановленное время в промежутке между июнем 2007 года и маем 2009-го Андрей Терентьев четырежды изнасиловал своего сына, а Надежда Кораблина совершала с ребенком развратные действия. В ноябре 2011 года Преображенский суд Москвы приговорил Терентьева к 14 годам строгого режима, а Кораблину – к 8,5 года общего (потом Мосгорсуд сократил наказание до восьми лет). Судья не принял во внимание ни результаты проверки на детекторе лжи, которые подтверждали невиновность подсудимых, ни результаты осмотра врача о том, что травм, характерных для анального секса, у ребенка нет, ни информацию о том, что мальчик состоит на учете у психиатра в связи с шизофренией и аутизмом, и поэтому легко подвержен влиянию. Зато одним из доказательств стало заключение врача о том, что Терентьев импотенцией не страдает, и поэтому совершить изнасилование мог.

На днях под антипедофильскую кампанию едва не попал столичный Музыкальный театр Станиславского и Немировича-Данченко. Уполномоченному по правам ребенка в РФ Павлу Астахову пришло анонимное письмо о том, что в опере «Сон в летнюю ночь», премьера которой запланирована на эту неделю, содержатся сцены разврата детей, а главным героем является обкуренный мальчик, которого изнасиловал учитель-педофил. Несмотря на последующее открытое письмо родителей занятых в спектакле детей о том, что ничего предосудительного опера не содержит, Астахов обратился к министру культуры Владимиру Мединскому с просьбой проверить постановку. Министр отреагировал в минувший четверг, отказавшись вмешиваться в ситуацию и сославшись на право театров «самостоятельно формировать художественную политику».