Московский клондайк

Дальше едешь – больше денег

24-летний Юрий, выпускник строительного вуза и по совместительству владелец «КамАЗа», трудится преимущественно на благо столицы. Зимой он зарабатывает на снегопадах, летом возит грунт для городских озеленителей. Фирма, которая предоставляет ему заказы, стала одной из первых коммерческих организаций в Москве, занимавшихся вывозом снега. Со временем количество частников росло как снежный ком, и постепенно частные подрядчики стали настоящими конкурентами традиционным госпредприятиям.

– Не удивительно, что все позиции «снежного бизнеса» захватили частники, – весело объяснял Юра. – Работники госпредприятий сидят на мизерном окладе, им просто нет смысла крутиться – сверхурочные из начальства не выбьешь. А частные предприниматели платят своим работникам за результат. Но система у всех разная. Кто-то работает по часам, кому-то платят за каждый вывоз. В любом случае мы заинтересованы в том, чтобы больше наездить и больше отработать. Кстати, знаешь, какая у снегоуборщиков любимая поговорка? «Дядя Апрель уберет». Снег-то по-любому растает, а пока он есть, надо делать деньги.

Юра говорит, что за рулем уже третьи сутки. Ночью, чтобы не заснуть, много курит и пьет кофе. Иначе, говорит, «денег не получится». В снегопад самая работа. Нельзя пропускать заказы на участках, желающих-то много. В машине у Юры и правда много сигарет и аж три теплые куртки – чтобы спать можно было прямо в машине.

Товарищей по цеху действительно хватает, и конкуренция постепенно перестала быть здоровой. Началась настоящая война за сугробы, и перед этой войной городские проблемы вообще отошли на второй план. Порой выходит, что машина загружается снегом в одном районе, а едет на снегоплавильный пункт на другом конце города. Объяснение такой глупости простое: за километраж водителям тоже доплачивают. Соответственно, дальше едешь – больше денег. Правда, горожанам от этого легче не становится. Как стояли в пробках, так и стоят, как штурмовали пешеходы сугробы, так и штурмуют до сих пор.

В очередь!

Очереди на снеготаялки – это одна из самых распространенных отговорок коммунальщиков в ответ на жалобы об отвратительном состоянии городских улиц. Работники префектур, управ, подрядных предприятий используют ее повсеместно. Мол, снег просто не успевают плавить, грузовики стоят в очереди – от этого нехватка техники, и, как следствие, город похож на один большой сугроб. Но это только отчасти похоже на правду.

Очередей к воротам снегоплавильного пункта «Жуковский» было несколько. Разобраться, кто за кем стоит, просто невозможно. Грузовики – все разные, с разными наклейками на лобовом стекле. Одни водители пропускают всех подряд, другие, наоборот, оживленно машут руками и сигналят, стараясь проехать вперед. Казалось, что там царил полный хаос, однако через некоторое время стало ясно, что это «броуновское движение» подчиняется определенной логике и здесь действует четкая, отлаженная система.

Без комментариев Юры было не обойтись:

– Вон там «мертвая очередь». Машины почти не двигаются. Это как раз автомобили государственных предприятий. Им вообще некуда торопиться. Работают-то они на окладе. А вон, видишь, слева грузовики проезжают? Это частники. Проехать без очереди стоит сто рублей. В прошлом году за полтинник проезжали. – Юра как-то погрустнел и закурил. – Сейчас и мы таким же образом проедем.

Невдалеке от «мертвой очереди» отдельно стояла еще одна вереница машин.

– А это кто?

– Это тоже частники. Но у них зарплата почасовая, им тоже спешить нет резона.

Неожиданно из этой вереницы вырвался вперед бойкий зеленый «КамАЗик» и направился прямиком к воротам.

– А этот-то чего рвется, если он по часам работает?

– Это с первого автокомбината. Им отдельно доплачивают за каждый визит на снеготаялку.

Скрытый смысл

Юра рассказывал про частников и параллельно совершал загадочные махинации со специальными талонами, с помощью которых осуществляется учет визитов на снегоплавилку. Он брал одни бумажки, рассматривал их, клал на место, брал другие, опять клал.

– Пытаешься понять систему? – спросил он, поймав недоуменный взгляд. – Да ты что! Люди годами вникают, а ты хочешь за полчаса разобраться.

Юра завел двигатель, и «КамАЗ» благополучно проехал за ворота. Перед этим, правда, Юра сунул «нужному» охраннику «нужный» талон, в который была вложена сотенная купюра.

Собственно снегоплавильный пункт представляет собой небольшую площадку с решеткой в земле. «КамАЗ» сбрасывает снег на решетку, а образовавшийся сугроб проталкивают вниз с помощью трактора.

– Я стараюсь не дышать, когда заезжаю на эту решетку, – говорил Юра, перекрикивая шум двигателя. – Чувствуешь, какой запах пошел? Когда тает снег, начинают испаряться химикаты. У нас ведь в стране все через одно место делается. Вместо того чтобы снег сначала убрать, а потом дорогу полить реагентом, коммунальщики сначала поливают сугроб, а потом грузят в «КамАЗы» снег, пропитанный химикатами, и сбрасывают все это в канализацию! А на дорогах так и остается снежное месиво. Я много раз наблюдал такое. Может, в этом тоже есть какой-то скрытый смысл?

По мнению Юры, от очередей можно легко избавиться, увеличив пропускную способность снеготаялок. Для этого достаточно сделать еще одну решетку в земле и подвести дополнительный канализационный сток. Тогда машины пойдут в два раза быстрее, соответственно, и чистить улицы будут лучше. Однако это невыгодно работникам снегоплавилки, которые в таком случае лишатся весьма неплохого заработка. В хороший «снежный» день выручка смотрителя на местном КПП, пропускающего грузовики без очереди, составляет до 6 тысяч руб. Кстати, для работников снегоплавильных пунктов журналисты – отнюдь не желанные гости. Фотокорреспондента «НИ», пытавшегося снять работу пункта «Волоколамский», корректно, но очень настойчиво убедили убрать камеру: «Это вообще режимный объект», – сообщили охранники.

Снег – это деньги. Его надо беречь

– Реально в Москве делается все для того, чтобы снег не вывозился, – говорит, усмехаясь, Юрий Сахаров. – Я-то эту кухню хорошо знаю. По официальным бумагам его, конечно, убирают. На самом деле он как лежал, так и лежит на улицах. Того самого дядю Апреля ждет. Или наоборот: снегопада не было, а в отчетах указано, что вывезено столько-то тонн снега. Я сам сколько раз видел подобные документы.

У снегоуборщиков свой закон: пока есть снег – есть заказы, а значит, возможность заработать. Поэтому снег на улицах города в прямом смысле слова экономят.

– Вот видишь, перед нами «КамАЗ» без заднего борта едет, – говорит Юра. – Это чтобы снега меньше помещалось. А снегоплавильни, хотя и должны работать круглосуточно в снегопады, все равно закрываются на ночь. Я им однажды снег прямо перед воротами вывалил – пускать не хотели. Так что вылизывать город дочиста никто не будет – это никому не выгодно. Всегда должен быть какой-то резерв снега, иначе люди останутся без работы.

Взгляд на московские улицы во многом подтверждает слова снегоуборщика. Действительно, подряды на уборку снега распределяются по совершенно непонятному принципу. И различные подрядные организации работают по своим правилам: одним выгодно быстрее выполнить работу, другим – все равно, третьи предпочитают как можно дольше оставлять снег на улицах. Пришлось обратиться за комментариями к чиновникам.

Платят не за чистоту улиц, а за объем вывезенного снега

Зимой территория перед входом во все столичные районные управы выглядит одинаково – площадки расчищены буквально до асфальта. Но это только в радиусе двадцати–тридцати метров от входа. Стоит свернуть за угол дома, в котором расположена управа, и идти по тротуару уже невозможно. Либо скользко, либо все завалено снегом.

– А если вам наложить две тарелки щей и попросить немедленно съесть. Вы сможете? – образно заявил корреспонденту «НИ» заместитель главы управы «Аэропорт» Сергей Лукин. – Так и с уборкой снега. Его же в этом году выпало чересчур много. Просто не успеваем убирать. У нас ведь есть определенные нормативы.

Как пояснили «НИ» в пресс-службе Центрального округа столицы, за сутки должен вывозиться один сантиметр выпавшего снега. «Понимаете, за сутки убрать и вывезти с дорог реально можно даже два сантиметра снега. В том году мы смогли выйти на этот уровень. Но вывозить три сантиметра выпавшего снега за сутки – очень сложно», – добавили в пресс-службе.

Большинство чиновников также ссылались на неуправляемую стихию, да еще на припаркованные где попало автомобили. Правда, тут же наши собеседники привычно «переводили стрелки» на подрядные организации: мол, они за это отвечают. А чиновники их только «контролируют».

«За уборкой улиц следим и мы, и ДЕЗы, и административно-техническая инспекция, – сказали в управе района «Аэропорт». – Причем основной критерий – чистота уборки улиц, а не объем вывезенного снега. За неубранные улицы подрядчиков регулярно штрафуют».

Правда, когда мы начинали задавать вопросы о размерах штрафов, да и вообще о денежной стороне уборки снега, чиновники как-то грустнели. Ни разу не была названа конкретная сумма, потраченная, скажем, на очистку от снега одной конкретной улицы.

«Понимаете, это же все считать надо, – сказал «НИ» замначальника Пресненского ДЕЗа. – К нам приходит справка из Гидромета: сколько снега выпало, сколько растаяло само собой, а сколько растаяло под действием реагента. Исходя из этих показателей, мы потом и рассчитываем суммы, которые выплачиваются подрядчикам». Правда, на Пресне, как оказалось, платят уже не за чистоту улиц, а за количество увезенного снега.

Представители подрядных организаций все как один вообще отказывались говорить с журналистами. «Это давно сложившийся бизнес, не надо сюда лезть», – прямо сказал один из наших собеседников.

Вообще, как говорят рядовые работники таких структур, эта сфера городской жизнедеятельности существует скорее по мафиозным законам. Районы, микрорайоны и даже отдельные кварталы давно поделены между подрядчиками. За хлебные, вернее, снежные участки ведутся настоящие войны, в которых есть и свои жертвы. Разумеется, свою долю имеют и чиновники, распределяющие городские заказы. А о чистоте улиц хорошо заботятся обычно только на правительственных трассах и в местах компактного проживания городской и федеральной правящей элиты. В остальных же районах снег продолжают убирать по понятным только «участникам процесса» правилам. Интересы простых горожан в них занимают, наверное, последнее место.