Невеликий октябрь

Кто был прав, кто виноват, кто спровоцировал, а кто неадекватно среагировал – за последние 10 лет слишком многие брались отвечать на эти «проклятые» вопросы, но события, изменяющие жизнь миллионов людей не поддаются черно-белой (как Белый дом после обстрела) трактовке.

Строго по классику переворотов, к осени 93-го в стране сложилась «революционная ситуация». Верхи, разделившиеся фактически на два клана, а отнюдь не две ветви единой власти (парламент–президент), вместе уже никак не могли управлять по-старому. Низы, сохранившие в значительной мере перестроечную политизированность, оглушенные обрушившимися на них «рыночными реформами», находились во взрывоопасном состоянии. И тут в полный рост встал фактор личности в истории. Воплотился он в крутом, не склонном к компромиссам Борисе Николаевиче. Президент шашкой указа № 1400 рубанул по «гордиеву узлу» накопившихся противоречий. Фактически совершил революцию сверху, не дожидаясь, когда лидеры оппозиции мобилизуют низы. Революции, кстати, смешно предъявлять обвинения в неконституционности.

Но парадокс в том, что «обе власти», вольно или невольно подталкивая революцию, были совершенно не готовы пожинать ее плоды. Власть валялась у Новоарбатского моста, а ее охрана в погонах и с дубинками бежала, отдав город, а фактически страну, всем желающим их поиметь. Благо что все действия сторонников Верховного Совета в роковые дни, абстрагируясь от моральных и правовых оценок, могут быть охарактеризованы одним словом – неадекватность. А ведь третьего октября, когда милицейские кордоны были сметены в массе своей безоружной толпой и в городе воцарился хаос, будь на месте Макашова некий «московский бонапарт», командующий пусть даже небольшим, но регулярным армейским подразделением, многое могло бы сложиться иначе. Но «протестный электорат» повел в абсолютно бессмысленную и с военной, и с «марксистско-повстанческой» точки зрения атаку на Останкино даже визуально неадекватный человек в романтическом черном берете.

И все же люди, шедшие тогда под огонь спецназа, отстаивая свое понимание «русской правды», и их лидеры, отдававшие из кабинетов Белого дома бессмысленные и преступные приказы – это «две большие разницы». Последние ну никак не напоминают президента Альенде: к примеру, никто из них и ранен-то не был. И в дальнейшем едва ли не все они сумели великолепно в новой жизни обустроиться.

Когда пороховой дым рассеялся и павших, «на глазок» посчитав, похоронили, началась история новой страны. В ней уже нет советов ни верховных, ни поселковых, в ней совсем другой Основной закон и государственное устройство. В ней состоялась приватизация, итоги которой «пересмотру не подлежат». Люди, ее населяющие, великолепно усвоили, что, если не угадать, на чью сторону встать в «конфликте ветвей власти», ошибочность твоей гражданской позиции объяснят крупнокалиберные пулеметы. Под этот исторический итог сам по себе напрашивается и главный назидательный урок: всегда лучше «гадать на власть» по избирательным бюллетеням. Это как максимум. По крайней мере, так спокойнее.

Октябрь-93: за и против



Сергей КОВАЛЕВ

В 1993 году – народный депутат Верховного Совета РФ. Сейчас – депутат Госдумы.

– Большая часть парламента во главе с Хасбулатовым стремились создать совершенно недееспособную, противоречивую, безгранично политизированную Конституцию. И расстрел парламента в октябре 93-го – это кровавая развязка, отчасти позволившая избежать полномасштабной гражданской войны. В которой победа парламента отнюдь не означала бы победу демократии и парламентаризма. Правда, в то время многие и я в том числе надеялись, что президент своими действиями спасает страну. Сейчас я уже так не думаю. Все лето 1993-го перед сентябрьским указом президент бездействовал вместо того, чтобы мирным путем обуздать неумеренные властные претензии Хасбулатова. Впрочем, если бы победила другая сторона, было бы гораздо хуже.



Людмила АЛЕКСЕЕВА

В 1993 году вернулась в Россию из эмиграции. Сейчас – председатель Московской Хельсинкской группы.

– В 1993 году демократия в России только нарождалась, и решать все проблемы исключительно демократическими методами не получалось. Парламент расстреливать нехорошо. Но тогда мне казалось, что другого выхода не было. И лишь затем я стала осознавать, какой урон демократии в России это нанесло. Ведь когда распустили Верховный Совет народных депутатов, одновременно распустили и все законодательные органы регионов России. А они были выбраны в 1990 году, когда чиновники проиграли выборы и в региональные парламенты пришли люди без денег с намерениями честно работать на благо демократии. И вот их распустили! Новые законодательные собрания выбирали уже в другой обстановке. И их захватили ставленники власти. Теперь потребуется много лет, прежде чем туда вновь придут люди без денег с намерением честно работать. Хотя если бы в 1993 году верх одержала другая сторона, в России могли начаться жестокие репрессии. К сожалению, при становлении демократии часто приходится выбирать между плохим и очень плохим.



Лев ПОНОМАРЕВ

В 1993 году – депутат Верховного Совета РФ, сопредседатель движения «Демократическая Россия». Сейчас возглавляет движение «За права человека».

– Октябрь 1993-го очень напоминал октябрь 1917-го, когда кучка большевиков захватила власть в стране, потому что у остальных случился паралич воли. Все держалось на волоске. Во властных кабинетах царила растерянность. Силовики сидели, сложа руки. А некоторые ходили в Белый дом и договаривались с Руцким о времени и условиях сдачи. Ельцин бездействовал. Когда на улицах пролилась кровь и спецслужбам дали команду, они сделали все так же грубо и топорно, как год назад при освобождении заложников «Норд-Оста». Если бы парламент победил в Москве, нас ждала полномасштабная гражданская война в стране с ядерным оружием. Я скорблю о невинно погибших людях. Но виновным себя в их гибели не считаю. По моему мнению, России повезло, что она избавилась от тоталитаризма с минимальным кровопролитием.



Иван РЫБКИН

В 1993 году – депутат Верховного Совета РФ, член фракции «Коммунисты России». Сейчас возглавляет незарегистрированную в Минюсте партию «Либеральная Россия».

– 104-я статья действующей на тот момент Конституции предполагала всеобъемлющую, неохватную власть съезда народных депутатов. Это нарушало принцип разделения властей. И эти противоречия до сих пор так и не разрешены. С той лишь разницей, что теперь почти вся власть в руках у президента.

Совет Федерации фактически выключен из политического процесса. Хотя при написании новой Конституции он задумывался именно как стабилизатор в случае возникновения ситуации, подобной сентябрю–октябрю 1993 года.



Рамазан АБДУЛАТИПОВ

В 1993 году – председатель Совета национальностей Верховного Совета РФ. Сейчас – член Совета Федерации.

– Смысл демократии заключается в том, чтобы ни одна ветвь власти не могла решать все вопросы. А в прошлой российской Конституции было записано, что Съезд народных депутатов полномочен решать любой вопрос. Если бы победил Верховный Совет, страна все равно пошла бы по пути демократии. Демократический выбор, выбор реформ – это объективная реальность, которая была осознана всеми после распада Советского Союза.

Однако в 1993 году начался раздел государственной собственности. И мы стали заложниками амбиций руководителей – Ельцина, Руцкого, Хасбулатова, каждый из которых стремился возглавить этот процесс. Трагедия могла быть более масштабной. Нас выручила самостоятельность субъектов России, которые не зациклились на шизофрении противоборствующих сторон, а сохранили стабильность на своих территориях насколько это было возможно.



Михаил ЛАПШИН

В 1993 году – председатель фракции «Аграрный союз» Верховного совета РФ. Сейчас – председатель Аграрной партии России.

– Тогда я находился в эпицентре событий, стоял на стороне законно избранного Верховного Совета России и числился даже в так называемом «Расстрельном списке 140». Затем, правда, постановлением Госдумы мы были амнистированы.

Хотел бы отметить, что в то время была возможность решения всех вопросов исключительно мирным путем. Очевидно, президентская республика тогда была нужна, но устанавливать ее следовало не с помощью танков. Ведь в парламенте были представлены и здоровые силы, которые могли бы решить все конституционным путем.

Даже теперь, по истечении времени, готов повторить: огонь из танковых орудий по законно избранной власти – это преступление. Те, кто тогда отдал приказ об открытии огня, рано или поздно предстанут перед судом. В истории есть подобные примеры. Того же Пиночета преследуют спустя почти 30 лет после чилийских событий 1973 года.