Posted 2 июля 2006,, 20:00

Published 2 июля 2006,, 20:00

Modified 8 марта, 09:09

Updated 8 марта, 09:09

Владимир Ресин, первый заместитель мэра в правительстве Москвы

Владимир Ресин, первый заместитель мэра в правительстве Москвы

2 июля 2006, 20:00
За ситуацией на столичном рынке недвижимости сегодня следят уже почти с таким же постоянным интересом, как за сводками погоды или курсом валют. Любая информация о перспективах московской стройиндустрии теперь уже на вес золота, если она из авторитетных источников. На наш взгляд, трудно найти более авторитетное мнение в

– Владимир Иосифович, каждый день большинство СМИ активно отслеживают ситуацию в Бутово. Причем официальные телеканалы делают это так настойчиво и с таким эмоциональным накалом, что возникают все более серьезные подозрения о политической подоплеке этой истории. У вас нет такого ощущения? И как бы вы в целом прокомментировали бутовский конфликт?

– Мне бы не хотелось делать никаких политических оценок ситуации, которая предельно понятна и проста. Московское правительство уже не раз заявляло, что оно не является участником конфликта, так как в данном случае речь идет о решении судебных органов, с одной стороны, и о нежелании эти решения исполнять – с другой. Вместо того чтобы соблюдать закон или оспаривать судебные решения в установленном порядке, кто-то начинает нагнетать страсти на ровном месте и по сути провоцировать у людей никому не нужные «баррикадные» настроения. А для правительства города и бутовцы, и десятки тысяч очередников, и жители всех остальных районов столицы – это наши москвичи, о которых мы обязаны заботиться в равной степени.

– Но это уже не первая конфликтная ситуация с таким резонансом. Обманутые дольщики жилья устраивали акции протеста даже перед Белым домом, стремясь привлечь внимание властей к своей проблеме. И столичное правительство, насколько я понимаю, не стало игнорировать их претензии.

– Да, мы решили оказать людям посильную помощь, хотя и в этом случае нашей прямой вины в том, что с ними произошло, нет. Мы везде возобновили строительство, какие-то дома сдаем уже в июле, что-то завершим в этом году, какие-то в следующем. Главная задача – достроить. Ведь даже для того, чтобы исполнить судебные решения по предоставлению жилья, необходимо это жилье иметь. И будем обеспечивать всех, кто не стал жертвой откровенного мошенничества. С ними работают правоохранительные органы. Но и с теми, и с другими у нас постоянный контакт, в строительном комплексе Москвы работают три специальные комиссии, которые раз в неделю собираются для того, чтобы отслеживать ситуацию в оперативном режиме. Представители инициативных групп тоже участвуют в заседаниях, так что проблема решается предельно открыто и без ненужных спекуляций.

– А московские очередники из-за этого не пострадают? Не получится ли так, что вы будете снижать социальное напряжение на одном фланге за счет создания этого напряжения на другом?

– Конечно же, нет. Обманутые дольщики будут получать именно то жилье, которое им и предназначалось. Мы им сегодня уделяем такое же пристальное внимание, как и нашим очередникам, так как прекрасно понимаем, что в сложную ситуацию попали не самые обеспеченные люди. Тут и врачи, и юристы, и педагоги, и рабочие... Многие из них решили купить жилье в столице, переехать сюда и уже здесь продолжать свою трудовую деятельность. Мы должны только приветствовать такие стремления и всячески их поддерживать.

– Московские власти извлекли какой-то урок из этой истории с дольщиками? И есть ли хоть какие-то гарантии, что в ближайшем будущем люди, стремящиеся приобрести в столице жилье, снова не окажутся жертвами очередных пирамид?

– Конечно. Мы со своей стороны еще больше ужесточили контроль за компаниями, работающими на жилищном рынке. Но с другой стороны, необходимо довести до ума и законодательную базу, чтобы были устранены все существующие противоречия и нестыковки, развязывающие руки мошенникам.

Необходимо, чтобы и люди были более осторожными в принятии решений. Нельзя же быть такими наивными и доверчивыми. Я тут недавно общался с одной очень уважаемой дамой, профессором, доктором наук, интеллигентнейшим человеком, – а тоже попала в строительную пирамиду. Говорю ей: «Ну как же можно было, Марья Васильевна, поверить в то, что в этом доме жилье продается по 700 долларов за метр, если на соседней улице в точно таком же доме стоимость «квадрата» две с половиной тысячи?» Психология «МММ» у нас в народе просто неискоренима. Многие с поразительной наивностью продолжают верить в бесплатный сыр, забывая о мышеловке.

– Но в стремлении заплатить подешевле нет ничего плохого. Когда цены на жилье растут такими темпами, легко понять человека, готового вложить свои средства в более доступный «квадрат». Тем более при таком ажиотаже. Как долго он, по вашему мнению, будет продолжаться? И есть ли верхний разумный предел, на котором остановится рост цен на массовое столичное жилье?

– Этот непонятный ажиотаж совершенно не оправдан. Сейчас рыночные цены абсолютно не соответствуют всем затратам на строительство. Даже с учетом тех больших обременений, которые инвесторы согласно контрактам, заключенным еще год-полтора назад, имеют от города. Если бы мне кто-то сказал в начале года, что теперь метр жилья где-то в Кожухово будет стоить 2000 долларов, я бы счел его сумасшедшим.

– А в 2008 году он там сколько будет стоить?

– Боюсь что-либо предсказывать. Но мы со своей стороны делаем все возможное и невозможное, чтобы эти бешеные темпы остановить. Но рынок есть рынок. Примерно треть того, что мы строим в Москве, это социальное жилье для очередников, молодых семей, жителей сносимых пятиэтажек. Главным образом такие дома строятся за счет бюджета, поэтому очень важно снизить темпы роста себестоимости строительства. Мы следим за новыми технологиями, за новыми материалами, за повышением производительности труда, поэтому можем гарантировать, что это будет укладываться в пределы инфляции и в пределы повышения стоимости всех издержек в строительстве. Ведь стоимость материалов, электроэнергии, топлива – все тоже растет.

– Если я правильно понял, то подобной активной динамики больше опасаться не следует?

– Я надеюсь, что основной взрыв или, как в случае с природой, землетрясение уже позади.

– А оно не было спровоцировано какими-то отдельными компаниями, которым так на руку этот неоправданный рост?

– На мой взгляд это в первую очередь объясняется повышенным спросом. Ведь, кроме первичного рынка жилья, есть еще и вторичный. Думаю, что несколько десятков тысяч его участников сложно заподозрить в каком-либо сговоре. У людей появились свободные деньги, которые надо как-то сохранить. А вкладывать их в недвижимость значительно надежнее, чем в банки или ценные бумаги. Вот и покупают по нескольку квартир. Со всей России кинулись в Москву за недвижимостью. Наши специалисты говорят, что от 30 до 50 процентов того, что покупается в Москве, покупается иногородними. Мы в связи с этим даже специальное решение приняли по социальной ипотеке. Что значит социальной? Будем давать дешевые ипотечные кредиты прежде всего коренным москвичам. Тем, кто нуждается в жилье.

– Вы упомянули высокие технологии, которым стройкомплекс Москвы уделяет особое внимание. Безусловно, это оправдано, если учитывать, как стремительно город меняет свой облик. Но вместе с тем мы раз за разом слышим, что уровень безопасности, к примеру, тех же высотных зданий вызывает ряд вопросов.

– Я не знаю, какие вопросы вы имеете в виду. Это эксклюзивные здания, и там решение всех проблем безопасности заложено уже в сам проект. Просто исключено, чтобы такое здание было построено с ненадлежащим уровнем безопасности. Его никто не примет – ни госкомиссия, ни эксплуатирующая компания. Никто не станет брать на себя такую ответственность.

– Но недавние пожары в некоторых высотках еще раз показали, что в Москве по-прежнему отсутствует противопожарная техника, которая способна спасать людей, оказавшихся в огне, выше двадцатых этажей.

– Все эти проблемы решаются, и на сегодня такой опасности уже не существует.

Оставаясь на «хозяйстве» за мэра, Владимир Ресин занимается уже не только строительством.
Фото: ВЛАДИМИР МАШАТИН

– То есть те москвичи, которые в случае беды окажутся выше 20-го этажа, отрезанными от помощи не будут?

– Нет, не будут. Мы и специальные вертолетные площадки на крышах предусмотрели. Поэтому я не вижу оснований бояться новых высоток.

– А качество строительства у вас сомнений не вызывает? Не секрет ведь, что на большинстве таких стройплощадок трудятся гастарбайтеры, чей профессиональный уровень никто не проверяет.

– Влияние гастарбайтеров на строительный рынок столицы преувеличено. Они у нас играют далеко не ведущую роль. Так, если в Москве трудятся более миллиона строителей, то на стройплощадках столицы можно насчитать не более ста тысяч гастарбайтеров. Причем это преимущественно люди из соседних областей и лишь незначительная часть – из стран СНГ. Выходцы из бывших республик СССР чаще всего работают на индивидуальном строительстве – ремонтируют квартиры, коттеджи, занимаются благоустройством территорий. А мы в основном рассчитываем на свои силы. И на молодежь в том числе.

– Но разве молодежь сегодня идет в строительство? Профессия-то давно уже утратила тот романтичный ореол, которым она была окутана в советские времена. И с материальной точки зрения ее не назовешь в числе наиболее привлекательных.

– Да нет, вы ошибаетесь. Молодежь к нам сегодня идет очень даже активно. В технические училища теперь конкурс опять по 8–10 человек на место. И это среди москвичей, а не приезжих. Сегодня у нас прораб, начальник участка получают довольно высокие зарплаты. Да и сам труд строителя стал заметно технологичным, механизированным. Поэтому ребятам есть к чему стремиться.

– Вы сами уже более 40 лет строите Москву и лучше других знаете, как поднимался и расцветал наш город. Как вы думаете, почему остальная Россия так отстает в своем развитии от столицы? Неужели все объясняется лишь финансовыми потоками, которые сосредоточены в Москве?

– В свое время я даже написал книгу «Москва в лесах», имея в виду строительные леса. Но сегодня уже можно смело говорить о России в лесах. Страна действительно стремительно преображается. Я недавно ездил в Тамбов, Ярославль, Омск... Называю прежде всего те города, с которыми у нас партнерские отношения, где мы тоже в той или иной степени участвуем в строительстве. Так вот, почти повсюду стройкомплекс начинает подниматься. Может быть, не так активно, как в Москве, но главное, что поднимается. Процесс этот нелегкий. Уж слишком серьезно за недавние годы все было развалено. Но теперь по России берутся за жилье, за промышленные объекты, за стройкомплекс... Я уверен, что за ближайшие годы мы восстановим объемы по цементу, стеклу, кирпичу... и выйдем наконец на те 100–120 миллионов квадратных метров жилья, которые необходимы. Сегодня же по России делается 45 миллионов, из них 5 – в Москве.

– У нас в редакции недавно побывал на редколлегии президент Чечни Алу Алханов. Он говорил, что и Чечня сегодня нуждается прежде всего в восстановлении предприятий стройкомплекса, разрушенных во время войны, что там по-прежнему эти заводы все еще простаивают.

– Да, это действительно так. Мы участвуем в восстановлении Грозного, и я ситуацию знаю не понаслышке. Москве предстоит построить там две школы, медицинский комплекс и 85 тысяч квадратных метров жилья. Могу вас заверить, что с этой задачей мы справимся. Причем с привлечением местной рабочей силы.

– А вы сами как давно в последний раз брали в руки мастерок?

– По крупному счету я им никогда не работал. По специальности я инженер-экономист. А весь строительный процесс и без мастерка знаю в мельчайших деталях. Лет 50 назад я работал горным мастером. Лет 45 назад стал начальником участка, потом главным инженером стройуправления, начальником управления, управляющим треста...

– То есть прошли последовательно все ступеньки карьерного роста.

– Да, до 1974 года работал на производстве, а с 74-го – уже в аппарате управления.

– За минувшее время вы принимали участие в строительстве множества всевозможных объектов. Скажите, есть ли среди них, если можно так выразиться, любимые? Такие, которыми вы до сих пор гордитесь?

– Вы знаете, они все по-своему любимые. Каждому были отданы и время, и силы, и частичка души. Но есть, конечно, и такие, которые занимают в моей судьбе особое место. Это строительство храма Христа Спасителя – мы его сделали за пять лет. Очень важным объектом считаю мечеть на Поклонной горе, строительство синагоги на улице Архипова... В общем, в нашем городе немало объектов, которыми я могу гордиться.

– А такие, за которые стыдно, от которых чувство внутреннего разочарования или горечи?

– Горечь – это когда происходят такие трагедии, как «Трансвааль». Хотя к строительству этого объекта я не имел никакого отношения и за время строительства даже ни разу там не был. Его турецкие специалисты поднимали. Но отношу эту беду ко всем нам, потому что никому чести не делает, если подобное происходит.

Ну а из неудачных проектов я считаю с точки зрения архитектуры здание британского посольства. Посадили рядом с имперской архитектурой африканскую... Не в восторге я и от нового здания на Старом Арбате – что напротив «Праги». Короче, есть объекты, которые не радуют. Но все же чувство удовлетворения от того, что город расцветает, что в нем нет резких контрастов, оно преобладает.

– И тем не менее в прессе то и дело появляются критические публикации и по поводу качества строительства, и по поводу архитектурного облика столицы... То есть ваша епархия не относится к числу неприкасаемых. Как вы воспринимаете такую критику?

– Я считаю, что на то и щука, чтобы карась не дремал. Критика должна быть, и мы из нее обязаны делать правильные выводы, если она конструктивная, а не огульная. Я такие заметки всегда сам смотрю и никогда не оставляю без внимания, если там замечания существенные. Если же просто грязь или глупость, то можно либо в суд подать, либо не обращать внимания.

Но от серьезной прессы отмахиваться нельзя. Ведь журналисты – они всегда на передовой, им там многое виднее. Не зря же они и жизнью рискуют, и гибнут. Я к этой профессии отношусь с большим уважением.

– Уже многие годы вы каждую субботу, как и мэр Москвы, совершаете объезд строительных площадок, лично проводите там совещания, контролируете ход работ. Для чего вы это делаете, если с вашим опытом достаточно просто вызывать руководство объектов к себе? Это от недоверия к подчиненным или желание быть ближе к жизни?

– Нет, дело не в недоверии. Просто мне важно на все смотреть своими глазами. И общаться с людьми по всей вертикали. Нельзя работать только со слов своих помощников. Надо встречаться с непосредственными исполнителями. Я просто уверен, что каждый на своем месте в определенном смысле слова незаменим. Если его из цепочки исключить, возникает звено разрыва. Вот он говорит – ну подумаешь, ничего страшного не случится, если я на пару недель отстранюсь, займусь другими делами. Отстранился – и цепочка разорвалась, степень надежности всей конструкции на время ослабла. Даже если ты оставил кого-то вместо себя, еще не факт, что он полностью тебе соответствует. А у нас каждые сутки миллионы людей выходят на работу, они трудятся и под землей, и на земле, и на высоте... Тысячи башенных кранов одновременно работают почти в любую погоду... Даже по теории вероятности всегда может что-то произойти. Так вот, чтобы этого не произошло, чтобы свести к минимуму саму возможность обрыва цепи или, как теперь говорят, вертикали, надо всегда держать руку на пульсе.


Обсудить материал и поспорить с автором вы можете в «беседке» главреда

"