Лидер движения «Русь сидящая» Ольга Романова

– Ольга, что сейчас происходит в колонии?

– Здесь собралось руководство УФСИН и люди в штатском в очень большом составе. Перекрыты все дороги к колонии-поселению. Причем перекрыты очень забавно – частными автомобилями, но внутри сидят люди в форме. Сегодня на коротком свидании муж сообщил мне, что, по словам одного из руководителей УФСИН, его не выпускают, потому что я писала плохие статьи про ивановское управление ФСИН. А писала бы позитивные, его бы выпустили.

– Что значит – выпустить или не выпустить? Разве решение принимает УФСИН, а не суд?

– Мы сидим здесь под дверью три дня, а его не выпускают. Алексей был осужден в марте 2012 года на колонию-поселение. А в Иваново его поместили в колонию общего режима. Так вот бумага о том, что он сидит там незаконно, шла восемь месяцев!

– Сколько сейчас может идти бумага?

– Я не удивлюсь, если будет идти год.

– Вам дали постановление о пятничном решении Мосгорсуда?

– Президиум Мосгорсуда на руки постановление никому не выдает. При мне и в присутствии адвокатов все бумаги были отправлены и по факсу, и спецсвязью в колонию-поселение, где подтвердили их получение, и в канцелярии Мосгорсуда имеется отметка о том, что по факсу документы целиком и полностью прошли.

– А в колонии говорят, что факс пришел не полностью, а спецсвязь не пришла вообще.

– В пятницу в колонии-поселении этого не говорили. Тогда они отчитались перед президиумом Мосгорсуда, что у них все хорошо. В Уголовно-исполнительном кодексе написано прямо, что при возникновении неясностей в решении суда работники ФСИН обязаны немедленно эти неясности устранять путем связи с судами.

– Они эти неясности устраняют?

– Нет, не устраняют. Они перекрывают дороги и препятствуют законной деятельности журналистов.

– Ваши дальнейшие действия? Ждать возле колонии, пока Алексея в конце концов выпустят?

– Не только ждать. Вчера мы посетили ивановскую прокуратуру, и нам подтвердили, что освободить Алексея постановил прокурор Ивановской области. Мы также были в УМВД по Ивановской области, где оставили заявление о преступлении по статье «Незаконное лишение свободы». Плюс у нас не брали вчера заявления в колонии, что подпадает под статью УК «Злоупотребление должностными полномочиями». Поэтому теперь пойдем по всем инстанциям, оставляя заявления о преступлениях, которые совершаются в отношении нас и в отношении Козлова.

– Правильно я понимаю, что прокурор постановил освободить, а колония сказала, что прокурор им не указ?

– Совершенно верно. И прокурор Ивановской области им не указ, и президиум Мосгорсуда им не указ. Они подчиняются только своему начальству, а начальство распорядилось не пускать.

– Как Алексей воспринимает происходящее?

– Очень спокойно. Он говорит, что чем дольше все это продлится, тем больше у нас будет возможностей привлечь к ответственности виновных.

– А если за это время на него в колонии сфабрикуют дело, чтобы обосновать, почему держали?

– Такая опасность есть всегда. Но мы сидим здесь и бдим. И я буду сидеть здесь до упора.

– Когда Алексея осудили, вы говорили, что суд превратился в бюро по оказанию услуг. А теперь на вашей стороне и Верховный суд, и Мосгорсуд. Вы изменили свое мнение?

– Да, Верховный суд нашел в себе силы пересмотреть дело. А постановление президиума Мосгорсуда меня не очень возбудило. Они просто ничего не могли сделать после указания из Верховного суда. Но о каком торжестве справедливости может идти речь, если сегодня воскресенье 2 июня, а суд постановил считать Алексею окончанием срока 23 января 2013 года?

– Но ведь постановил же. Хоть здесь вы выиграли.

– Сложно было не выиграть, когда Верховный суд в апреле написал открытым текстом, что в основу приговора легли домыслы. Проблема в том, что не понесли ответственности ни судья Олег Гайдар, который вынес первый приговор, ни судья Светлана Васюченко, которая вынесла второй. Олег Гайдар даже пошел на повышение – его перевели в Мосгорсуд.

– В какой мере их можно привлечь к ответственности?

– Ни в какой. Закон таков, что любой судья может сделать с вами все, что угодно, и умыть руки.

– Алексея приговаривали к восьми годам, потом к семи, потом к пяти, а теперь решили отпустить после четырех с половиной. В какой мере это максимум, чего можно добиться – 4,5 года вместо изначальных восьми?

– Можно добиться, чтобы все же освободили. И теперь мы с Алексеем будем добиваться наказания должностных лиц. Мы будем требовать реабилитации и отмены всех приговоров. И компенсации за те полгода, что он провел в колонии без решения суда. Хотя деньги нас не интересуют.

– А наказания должностных лиц насколько реально добиться? Вы же сказали, что судьи у нас неподсудны.

– За мою короткую жизнь власть кардинально менялась четыре раза. За жизнь моих родителей – шесть раз. Поэтому я уверена, что в конце концов виновных накажут. А я собираюсь жить долго. И в России.

– Как повлияет освобождение Алексея на вашу деятельность в «Руси сидящей»?

– Алексей сказал, что теперь у меня будет больше времени этим заниматься, потому что сейчас слишком много времени отнимает он – его процесс и поездки к нему в колонию. За последние пять лет мы с Алексеем видели то, что забыть нельзя: беззаконие, огромное количество людей без совести и чувства долга, ненавидящих свою страну. И эти люди решают судьбы граждан. Мы видели множество случаев гораздо более ужасных, чем наш.

– То есть впереди у вас борьба и долгая жизнь, чтобы увидеть результаты?

– К сожалению, да. Но зато жизнь обрела настоящий смысл.