«Столбовая дорога» обвинений

27 декабря 2007 года около шести вечера на Манежной площади в Москве прогремел взрыв. Был поврежден фонарный столб и тротуарная плитка. Преступников по горячим следам найти не удалось. Как выяснили «НИ», сначала следователи подозревали в этом хулиганском взрыве выходцев с Кавказа, но потом появилась версия о «националистическом следе». Судя по обвинительному заключению, оперативники пытались связать предполагаемых виновников взрыва на Манежной с обвиняемыми в совершении взрывов на Черкизовском рынке и в общежитии МГУ. Однако доказательства подкачали. Следствие работало больше года: изучались биллинги телефонных переговоров, данные видеокамер, установленных на здании Госдумы. Одна из камер вроде бы зафиксировала двух неизвестных около злополучного фонарного столба. Но, по словам адвокатов, запись нечеткая – не видно ни лиц, ни фигур, ни одежды. Оперативники заинтересовались студентами тех вузов, в которых ранее выявлялись ячейки националистических организаций, – МГУ, Высшая школа экономики, МИРЭА, МГТУ, МИИТ. Выяснилось, что в тот день и в то время в метро «Охотный Ряд» входило несколько студентов, и с октября 2008 года их стала искать милиция.

Ночные допросы

Ранним утром 5 ноября 2008 года оперативники ГУВД Москвы провели обыски у Ивана Белоусова и троих его приятелей, которые могли быть 27 декабря 2007 года в районе Манежной площади. Ребята были задержаны. В тот декабрьский вечер в кафе на станции «Площадь Ильича» отмечал свой день рождения один из выпускников биофака МГУ. Вместе с Иваном Белоусовым и еще двумя приятелями они встретились в метро и пошли покупать имениннику подарок на Тверскую. Выпили медовухи, которую продавали в палатке около Исторического музея, и спустились в метро «Охотный Ряд». Поехали в кафе, где отпраздновали день рождения. Такова версия событий Ивана Белоусова и его приятелей. Естественно, она не устраивала следствие. Поэтому в показаниях студента биофака С. появились другие подробности. На допросах он говорил, что, пока двое друзей пили медовуху, они с Иваном на 2–3 минуты поднялись на Манежную площадь. Он отвернулся, чтобы прочесть SMS-сообщение, а Иван вроде достал из рюкзака какой-то пакет и со словами «Давай пошумим!» вынул что-то из пакета и положил у столба. Потом они ушли.

Но на первом же заседании суда 7 мая свидетель изменил свои показания, заявив, что не помнит, чтобы Иван предлагал ему «пошуметь». Ему теперь кажется, что Белоусов достал скомканный пакет для мусора, куда они положили пластиковые стаканчики из-под медовухи. Прокурор была удивлена этими показаниями. Допрос студента-биолога в суде длился больше часа.

«Ко мне приехали домой в пять утра и отвезли меня в наручниках в главное следственное управление ГУВД Москвы на Менделеевскую, – объяснил студент-биолог. – Прямого давления на допросе на меня не оказывали. Но сама обстановка действовала угнетающе. Мне обещали большие сроки. В изоляторе временного содержания я провел двое суток». Белоусов также задал вопрос этому свидетелю: «Правда ли, что, когда меня ввели в кабинет следователя для проведения очной ставки, ты сказал: «Прости Ваня, но мне обещали пять лет»?» Судья сняла этот вопрос как не имеющий отношения к делу, но биолог все же успел сказать: «Я знаками дал понять Белоусову, что меня хотят «закрыть».

Вообще, первое заседание суда произвело на корреспондента «НИ» гнетущее впечатление. Прокурор спрашивала у свидетелей, являлись ли они членами неформальных объединений, какую музыку они любят слушать, как они относятся к существующему политическому устройству. Ответить на эти вопросы молодые люди толком не могли и дрожащими голосами сообщали суду, что допросы на следствии вызвали у них стресс. «Изначально меня тоже подозревали в теракте, – заявил 22-летний студент-философ. Говорили, что Белоусов и С. являются организаторами, а я – посредником». Во время допроса в суде студент-философ также сильно волновался. Впрочем, он ничего не видел и не слышал, потому что пил медовуху и даже не помнил, отходил ли Белоусов с биологом на две минуты к фонарному столбу.

Уравнение со многими неизвестными

Присутствовавшие в Тверском суде журналисты обратили внимание, что в перерыве заседания с прокурором беседовали два оперативника. Один из МВД, другой из ФСБ. По словам адвокатов подсудимого, именно они в течение пяти месяцев, пока Белоусов находился под следствием в СИЗО «Бутырка», а затем в СИЗО «Лефортово», требовали от него, чтобы он дал признательные показания на себя и своих товарищей.

«Мы неоднократно писали заявления во все инстанции о недопустимости таких почти ежедневных бесед с нашим подзащитным, которые проводили с ним оперативники, оказывая тем самым на него психологическое давление. В соответствии с УПК все следственные действия должны проводиться только с участием адвокатов», – выразил «НИ» свое мнение адвокат Белоусова Николай Козяйкин.

Следствию не удалось доказать наличие преступной группы, состоящей из студентов, готовивших взрыв. Остались только «неустановленные лица», которые в неустановленное время якобы вступили с Белоусовым в сговор. Судя по материалам дела, по крайней мере, трое из четырех ребят, которых допрашивали утром 5 ноября 2008 года, задерживались за участие в «Русском марше». Больше ничего предосудительного в их деятельности замечено не было. Кстати, Белоусова никто за участие в марше не задерживал. Известно только, что он очень хорошо играл в футбол за команду МГУ и мечтал сколотить народные дружины, которые бы следили за порядком в том микрорайоне, где он жил.

«В деле много нестыковок и противоречий. Из видеозаписи видно, что взрывное устройство было заложено в 16.24. А взрыв произошел в 17.58, – обратил внимание «НИ» адвокат Николай Козяйкин. – Манежная площадь находится под усиленной охраной спецслужб. Возникает вопрос, как бесхозный пакет столько времени не замечали сотрудники милиции? Кроме того, в 17.05 Белоусов уже находился на станции «Площадь Ильича» и не мог нажать на дистанционное устройство. Удивляет, что в материалах дела отсутствует запись момента взрыва, хотя видеокамера Госдумы должна была бы ее зафиксировать. Почему спецслужбы не представляют эту пленку? Это говорит о невиновности Белоусова».

Остается надеяться, что Тверской суд Москвы внимательно изучит все обстоятельства дела. А вопросов остается много. Почему, например, как рассказала тетка Белоусова, на первом же суде, где Белоусову избирали меру пресечения, следователь заявил, что Белоусов находился на Манежной в момент взрыва, хотя по распечаткам телефонных переговоров было известно, что он в это время был на дне рождения? Почему студенты-свидетели фактически находятся под охраной тех же оперативников ФСБ и МВД, которые посещали Белоусова в СИЗО? Кстати, как стало известно «НИ», сами студенты никого о защите не просили.