Михаил Федотов

Как-то незаметно, исподволь, всех нас, всю страну, лишили свободы. Не по приговору суда, а так, по жизни. Конечно, не всей свободы вообще, как, например, Ходорковского, которому даже выпить чаю в охотку нельзя. Нам легче. Пока легче. Палатки и супермаркеты гарантируют нам свободу выпивки и закуски, бесчисленные турагентства – свободу передвижения по лазурным берегам, сговорчивые властители государственной воли – свободу игры в «купи-продай», «казаки-разбойники», «укради-откати» и прочие веселые взаимовыгодные забавы.

Но все эти свободы доступны лишь как минимум за не маленькие деньги, а то и за большие. И лишь одна свобода была нам дана в ощущении совершенно задарма – свобода прессы. Бесплатное телевидение приносило нам в дом все брызги кипевших политических, экономических, социальных и прочих страстей беспокойного перестроечного и постперестроечного времени. Столь же дармовое радио бесперебойно жужжало нам в уши самыми свежими новостями и комментариями, позволяя не только знать, но и понимать происходящее. Правда, у газетного киоска счет шел уже не на копейки, а на рубли, но зато печатная пресса и поплатилась падением тиражей с миллионов экземпляров на тысячи.

Но не надо о грустном. Ведь сегодня праздник – Международный день свободы прессы, отмечаемый уже в двенадцатый раз по решению Генеральной Ассамблеи ООН. Именно 3 мая, а не двумя днями позже, как мы привыкли в своей советской части жизни, когда «все прогрессивное человечество» праздновало День печати 5 мая, в годовщину первого номера «Правды», главной газеты СССР. Теперь для праздника нашелся другой повод – в этот день в 1991 году в далеком намибийском Виндхуке была принята Декларация ЮНЕСКО, провозгласившая, что «свободная, плюралистическая и независимая пресса является существенным элементом любого демократического общества».

А то мы этого не знали! Скажем честно, почти восемь десятилетий мы про эту свободу действительно не знали, а кто знал, тот находился в местах лишения свободы. Но Горбачев начал, потом углубил – и вся страна в одночасье уверовала в справедливость, в общем-то, очевидного лозунга. Незабываемы дни, когда люди мчались домой лишь бы поспеть к вечерним «Новостям», «Взгляду», «Штрихам к портрету», «Герою дня». Когда часами следили за прямыми трансляциями со съездов народных депутатов и, даже отправляясь выгуливать собак, не забывали захватить транзистор, чтобы не пропустить что-то важное, от чего зависит судьба всех и каждого. Чтобы не пропустить Правду.

Увы, мы ее пропустили. Мы даже не заметили, когда именно нас лишили свободы прессы. И не только потому, что это был не одномоментный выстрел захлопнутой двери, а процесс едва заметного, медлительного и монотонного подгрызания, отщипывания и переваривания свободы. Переваривания в обыденность, в пошлость, в примитивную агитку, в пустую болтовню, в бесконечную череду сериалов, сливающихся в один общий мусорный сериал.

В процессе лишения нас свободы участвовали многие, в том числе и некоторые нынешние по ней плакальщики. Олигархи, уверенные в своем праве заказывать музыку, и поныне не стыдятся использовать принадлежащие им СМИ как инструмент на большой дороге политики и бизнеса. Они искренне убеждены, что могут распоряжаться журналистами в своих корпоративных войнах так же, как бурильщиками на своих нефтяных полях или сборщиками на своих конвейерах. Но при этом они понимают, что война войной, а любовь к начальству – по расписанию, где всякий прогульщик легко может стать бунтовщиком и злостным неплательщиком. Вот и выстраиваются вовсе даже не государственные, а совершенно частные СМИ в очередь на лобзание к свешивающейся откуда-то с небес государственной длани.

В той же общей очереди толкутся и государственные СМИ. Как правило, они только на бланках выглядят казенными ГУПами и МУПами, а на медийном рынке ведут себя как вполне частные фирмы, не брезгующие ни «заказухой», ни «чернухой», ни «порнухой». Правда, с них спрашивают еще за распространение всякого официоза, но ведь за то и из бюджета полным ковшом наливают.

Вот так и достигается рабочий контакт олигархического молота и государственной наковальни, между которыми бьется та пресса, у которой в учредителях ходят не власти и не олигархи, а люди победнее, но поприличнее. А если у нее еще прорежется свой голос, то – беда. И рекламодатели обойдут ее стороной, и распространители заломят заоблачные расценки, и полиграфисты свое не упустят, и за аренду помещений стребуют втридорога. И только журналисты будут за очень небольшую зарплату строить строчку за строчкой, эфир за эфиром, лишь бы не потерять тот диалог с читателем, зрителем, слушателем, который делает из людей общество. А их за это будут штрафовать и арестовывать, избивать, взрывать, расстреливать. И всякий раз власти найдут веские аргументы в оправдание своего безразличия к судьбе свободы, которой нас лишили.

Впрочем, мы не одиноки. Недавно Всемирная газетная ассоциация подсчитала, что за прошлый год в мире были арестованы более 500 журналистов и издателей. Тем самым власти в разных, но неизменно не очень демократических странах ясно дают понять СМИ: или вы согласитесь быть слепоглухонемым машинистом общественного электропоезда, или ваше право знать сузится до размеров тюремной камеры. Но всякий срок лишения свободы когда-нибудь истекает даже в колонии общего режима. Только в данном случае срок будет зависеть не от суда, а от нас с вами.



Автор – министр печати РФ в 1992–1993 гг., секретарь Союза журналистов России.