Posted 2 мая 2006,, 20:00

Published 2 мая 2006,, 20:00

Modified 8 марта, 09:05

Updated 8 марта, 09:05

Живые и мертвые Павла Руминова

Живые и мертвые Павла Руминова

2 мая 2006, 20:00
Фильм «Мертвые дочери» Павла Руминова как-то незаметно оказался в списках «самых ожидаемых проектов года» вместе с «Волкодавом» Николая Лебедева и «Двенадцатью разгневанными мужчинами» Никиты Михалкова. Почему идея кинодебютанта «в российских декорациях сделать японский хоррор про мертвых девочек» так привлекает вниман

Съемки эпизода, действие которого происходит в музыкальной школе, снимали в школе вполне обычной, разве что расположенной за МКАД, в Новопеределкине. Никаких кровавых подробностей. Парочка главных героев, пытающихся понять, кому и за что мстят мертвые дочери, приходят к старшей сестре утопленных собственной матерью девочек. Та как раз работает преподавателем музыки. Серое небо, неистребимый запах школьной столовой, забытое слово «рекреация». На подходах к съемочной площадке приятно маячит скелет в красном шарфике: кабинет биологии спешно переделали в музыкальный класс, и наглядные пособия распихали, как придется. Особенно это бросается в глаза в самом кабинете, где вдоль одних стен – портреты Рахманинова с Мусоргским и стенгазета «Веселые классики», а вдоль других – отодвинутые шкафы с банками, в которых плавает маловнятная гадость под ярлыком «Внутреннее строение брюхоногого моллюска».

Среди лабиринта парт и перевернутых стульев расчищено небольшое пространство: перед камерой два затылка (Екатерина Щеглова и Артем Семакин), напротив них «живая дочь» Елена Морозова, под столом – сам Руминов, начитывающий Морозовой слова ее монолога. Скороговорки «Приготовились–мотор–камера–хлопушка–стоп–перезарядка», в перерывах между дублями режиссер бегает в рекреацию к монитору, оператор потирает затекшую шею. Все как обычно, и нет никакой гарантии, что все, что сейчас творится с фильмом, не происходит в режиссерской голове и так там и останется среди заспиртованных представлений о внутреннем строении картины. Но есть детали – даже на съемках этого, не самого важного для сюжета эпизода, – которые настойчиво твердят о том, что снимается что-то действительно необычное. Например, освещение: от рассеянного света одного софита и блеклой мути, ползущей из окон, уже есть ощущение того, что оказался внутри вязкого хоррора, среди шепотов и криков. Или расположение камеры, которую от лица Елены Морозовой отделяет череда разнообразных препятствий. Наконец, непривычно тихие актеры, которые здесь (в отличие от многих других съемочных площадок) кажутся самыми незаметными персонажами.

«Мертвые дочери» должны стать полнометражным дебютом Павла Руминова, и страшно хочется, чтобы ожидания, связанные с этим проектом, не растаяли вместе с мартовским снегом. После опыта общения с предыдущими фильмами Руминова ясно одно: зрителю, всерьез решившему получить удовольствие от творчества этого режиссера, приходится несладко. Если взаимоотношения публики и режиссера в этом дуэте описывать через метафору «музыкальный инструмент – исполнитель», то инструменту, прямо скажем, не позавидуешь. Всегда есть опасение, что после серии виртуозных соло музыкант схватит свою лютню и с размаха долбанет о стену. Ну или деликатно столкнет в оркестровую яму, присыпав сверху бутафорским снегом (как это было с «Человеком, который молчал»). Зато скучно не будет, а, кроме того, ждать нового фильма Руминова с оптимизмом позволяет еще одно, крайне важное соображение: свою музыкальную школу этот ученик окончил с отличием, и откровенно фальшивых нот не будет наверняка.

"