Posted 2 мая 2006,, 20:00
Published 2 мая 2006,, 20:00
Modified 8 марта, 09:06
Updated 8 марта, 09:06
Малыш Фрейндлих
Освободившись от директорского пиджака-бронежилета и глухого «забрала» роговых очков, примерив клетчатое платье до колен и живенько причесавшись, Людмила Прокофьевна Калугина сообщила изумленной секретарше Верочке и в ее лице всему миру: «Теперь я буду так выглядеть всегда!»
Тридцать лет назад Алиса Фрейндлих сыграла в «Служебном романе» не превращение «мымры» без пола и возраста в обворожительную кокетку, а способность любой женщины когда-нибудь вспомнить о том, что она на самом деле красавица. Не надо вспоминать все – достаточно только это. И все произойдет.
Сама Фрейндлих была красавицей всегда, мерцавший в ней огонь был неизменно чудесен и волшебно озарял ее лицо, бесконечно далекое от пошлых стандартов красоты и унылых знаний о каких-то там пропорциях. Тем хуже для этих стандартов и пропорций – пусть им поклоняются те, кто верит, что реконструкция носа, капремонт подбородка и закачанный в губы коллаген способны на что-то путное.
Ко всему прочему, Фрейндлих слишком умна, чтобы играть в такие игры. Умна – наперекор известному утверждению, что актеру голова мешает. Умна и красива многоликой красотой: трагической в «Сталкере», легкомысленной в «Соломенной шляпке», чуть чопорной в «Успехе», озорной в «Малыше и Карлсоне». В этом спектакле Театра Ленсовета она играла долго и совсем недавно на юбилейном представлении вновь вышла на сцену в шортах и рубашке Малыша. И опять нельзя было не поверить в этого шведского мальчишку, как сам он не мог не верить в упитанного мужчину с пропеллером на спине. В минувшем году Фрейндлих, вернувшись на сцену Ленсовета ради своего бенефиса, вновь преобразилась в мальчишку – в спектакле «Оскар и розовая дама». Этот театральный ребенок в паре с кинематографической старухой почти одновременно с «Розовой дамой», исполненной ею в фильме «На Верхней Масловке», обозначил границы подвластного актрисе Фрейндлих. Вернее, подтвердил, что таких границ нет.
Ее героиня в драме Константина Худякова – скульптор, ровесница века. В юности она пила кофе в парижских кафейнях с Амедео Модильяни, а в конце восьмидесятых, когда происходит действие «Масловки», доживает жизнь в неуютной мастерской-квартире, приютив у себя закомплексованного и неуспешного Петю по профессии театральный режиссер, по возрасту – в три раза ее моложе. «Анна Борисовна – уникальная в своей отваге актерская работа». Впрочем, к старухам актрисе Фрейндлих не привыкать точно так же, как к мальчишкам: она со старух начинала – причем не в кино, не в профессиональном театре и даже не в институте, а в школе, в драматическом кружке. «Я играла Феклушу и сумасшедшую барыню в «Грозе», – подтверждает Фрейндлих. – Ну и в институте среди моих дипломных работ тоже были старушки: Татьяна-скотница из «Осенней скуки» по Некрасову и Зобунова из «Егора Булычова и других…» Так что ролью Анны Борисовны я закольцевала свою актерскую судьбу». «Алиса Бруновна! – протестую я. – Мысль о кольце явно преждевременна». «Вы думаете? – улыбается она в ответ. – Ну хорошо».
Не было ли у нее такого простого, такого понятного женского страха – играть женщину в два раза старше себя? «Конечно, было страшновато», – признается она. И поясняет: «Только потому, что казалось: нет, не получится. Но потом, взявшись за роль, я вспомнила все свои «старушечьи» ужимки... Знаете, как говорят педагоги в театральных институтах: характерность – это точка зажима. Так вот, я все точки зажима, которые нужны, чтобы изобразить древнюю старуху, вспомнила, и удовольствие мне это доставило чрезвычайное. Всегда приятно нырять в неведомое». И долой мысли об опасности: она Стрелец по гороскопу, а Стрелец – тот еще авантюрист, такие приключения ему в радость.
Играя злую, ищи, где она добрая. Играя глубокую старуху – ищи, где она молода. Фрейндлих искала, тем более что «в сценарии и в повести у Дины Рубиной было достаточно посылок к тому, что играть героиню как женщину, молодою душой. Именно этот разнобой, эта несинхронность и составляют драматизм характера: душа еще готова петь-плясать и радоваться жизни, и влюбляться, а оболочка уже многое не позволяет. Но тут на помощь приходит чувство юмора – уж что-что, а это чувство у моей героини представлено в полной мере». «Как вы думаете, Алиса Бруновна, – спрашиваю я под конец, – кто на самом деле моложе: ваша Анна Борисовна или тридцатилетний Петя, герой Евгения Миронова? «Если вы имеете в виду внутреннее самочувствие, – отвечает Фрейндлих, – то моя, пожалуй, моложе».
И она знает, что говорит.