Беспощадная амнистия

Раз в два года «Амнистия» выбирает страну, в которой плохо соблюдаются права человека, и исследует эту тему со всех сторон. В 1998 году правозащитники выбрали США, спустя два года «мониторилась» Саудовская Аравия. В 2002 году этой чести удостоилась Россия.

Начало работы международных правозащитников в нашей стране совпало с 28 октября – днем политзаключенных. А завершилось исследование, которое растянулось на год, совсем недавно – накануне выборов президента Чечни. Той самой республики, которая, по мнению правозащитников, продолжает находиться вне действующих механизмов защиты прав человека. В республике отсутствует региональная комиссия по помилованию, не учрежден пост парламентского уполномоченного по правам человека, а введение суда присяжных отсрочено до 2007 года. Правозащитники пишут, что хотя спецпредставителя президента по правам человека в Чечне Абдул-Хакима Султыгова и называют «обмудсменом», в действительности он является членом российского правительства и не обладает полномочиями на проведение независимого расследования. Чечня на сегодняшний день закрыта и для представителей международных организаций. В декабре прошлого года руководство страны отказалось продлить мандат миссии Группы содействия ОБСЕ в Чеченской Республике. А о масштабах нарушений прав человека в Чечне свидетельствует, по данным правозащитников, хотя бы то, что только в одной деревне Цоцин-Юрт в ходе зачисток трех последних лет были убиты 4 жителя и «исчезли» более 20.

При вступлении в Совет Европы в 1996 году Россия обязалась отменить смертную казнь в мирное время. Но это не сделано до сих пор. Изданное в феврале 1999-го постановление Конституционного суда о неконституционности высшей меры наказания привело лишь к мораторию на вынесение смертных приговоров. Зато в законодательство ввели пожизненное лишение свободы, исполнение которого сделали как можно более тяжелым. Вопреки международным стандартам, люди, отбывающие пожизненное заключение, в России находятся почти в полной изоляции от внешнего мира. В течение года заключенным положено всего лишь два трехчасовых свидания и разрешено получить от родных одну посылку и одну бандероль. На прогулку заключенные выпускаются на полтора часа в день в бетонную коробку 3 на 4 метра с решеткой сверху. Выводят из камеры их только в наручниках. А в одной из тюрем приговоренные к пожизненному заключению обязаны ходить в присутствии персонала особым образом – мелкими шагами и с опущенной головой. Подобные условия содержания, по данным правозащитников, приводят к тому, что осужденные на пожизненный срок умирают в среднем через 5 лет после вынесения приговора.

В нарушение международных норм Россия продолжает экстрадицию подозреваемых в преступлениях в страны СНГ без гарантии того, что высылаемым лицам не грозят пытки и смертная казнь. Правозащитникам стало известно о пяти подобных случаях, произошедших за период составления доклада. Так был депортирован в Таджикистан позднее приговоренный там к смертной казни по обвинению в убийстве министра внутренних дел страны Хабиба Сангинова Сайдамир Каримов. Он и еще шесть человек были осуждены на основании показаний лишь одного свидетеля. А в конце 2002 года Россия выдала Туркмении троих предполагаемых участников покушения на президента страны Сапармурада Ниязова.

Проблема возмещения вреда жертвам пыток, по оценке «Международной амнистии», остается в России скорее теоретическим понятием, несмотря на то что страна ратифицировала международные документы, которые гарантируют право на справедливую и адекватную компенсацию. В своем докладе правозащитники рассказывают о случае с Алексеем Михеевым, который не может добиться возмещения морального вреда и наказания виновных уже в течение пяти лет. В сентябре 1998 года его арестовали по обвинению в изнасиловании и убийстве 17-летней девушки. Не выдержав десятидневных истязаний, молодой человек выпрыгнул из окна третьего этажа и сломал позвоночник. Теперь у него парализована нижняя часть тела. А девушка, в изнасиловании и убийстве которой его обвиняли, на следующий после трагедии день вернулась домой живой и невредимой. Дело против пытавших Алексея Михеева милиционеров возбуждали дважды и оба раза закрывали. В первый раз «по причине изменения обстановки», так как пытавший парня следователь к тому моменту уволился из органов, а затем по причине «отсутствия доказательств».

Множество нареканий правозащитников вызывает российская судебная система. Проведенный в Красноярском крае опрос 148 адвокатов и 173 осужденных показал, что открытость и гласность российского судопроизводства все еще остается редкостью. Зачастую судьи без объяснений отказывались пускать в зал суда всех не участвующих в деле. Лишь в 80% дел участвовал адвокат, лишь в 4% дел адвокат принимал участие в деле с момента задержания подозреваемого. 70% осужденных сообщили, что следователи препятствовали их встречам с адвокатами. А каждый третий заявил, что подвергался пыткам и позднее не смог добиться от суда и прокуратуры проведения расследования по заявленным жалобам.

В десяти регионах Российской Федерации правозащитники зафиксировали запрещенные Конституцией ограничения на выбор места жительства. В докладе говорится, что «существующая система регистрации в Москве нарушает международно-правовые обязательства по правам человека, являющиеся составной частью российского внутреннего права». А статья 12-я подписанного и ратифицированного Россией Международного пакта о гражданских и политических правах гласит, что «каждому, кто законно находится на территории какого-либо государства, принадлежит в пределах этой территории право на свободное передвижение и свобода выбора местожительства».

К тому же московская милиция на практике отказывается признавать в качестве удостоверяющих личность документы, выданные Управлением Верховного комиссара ООН по делам беженцев. Их владельцев продолжают задерживать и штрафовать «за отсутствие регистрации». А когда беженец из Съерра-Леоне Самюэл Дейвис отказался платить штраф, его поместили в лагерь «Северный», где находятся пойманные в столице нелегалы. Беженец провел в лагере около года и заболел туберкулезом. После освобождения он сказал: «Если у вас нет друзей, которые могут помочь, – вы умрете. Если для вас приносят вещи – вы все равно их не получите. Если вы будете жаловаться – вас будут бить».

Правозащитники заявляют о распространении в России расовой дискриминации, хотя власти продолжают игнорировать существование проблемы. Так милиция расценивает групповые нападения на выходцев из Африки и Юго-Восточной Азии как хулиганство, совершенное нетрезвыми подростками. А по прибытии на место преступления стражи порядка всегда первым делом спрашивают документы у пострадавших. За год правозащитники зарегистрировали 204 нападения, совершенные на расовой почве. Однако лишь 15 дел были расследованы, и лишь в пяти случаях обвиняемые предстали перед судом.

После случившегося в конце октября прошлого года захвата заложников «Норд-Оста» многие проживающие в столице чеченцы столкнулись с немотивированным отказом в продлении временной регистрации. В докладе «Международной амнистии» приводится пример о том, как беженке из Грозного Зареме Дадаевой согласились продлить регистрацию только после того, как хозяин квартиры «письменно обязался взять личную ответственность за все преступления, которые семья Дадаевых совершит за время проживания в его квартире».

Правозащитники отмечают, что иски бывших заложников «Норд-Оста» о компенсации морального вреда московский суд оставил практически без удовлетворения, согласившись лишь на мизерные пенсии потерявшим кормильцев. Хотя из 129 погибших заложников 126 погибли от действий властей, никто из руководителей операции по штурму Театрального центра не привлечен к ответственности и даже не отправлен в отставку. Правозащитники отмечают, что принятый в 1998 году Закон «О борьбе с терроризмом» делает практически невозможным лицу, пострадавшему от «контртеррористической» операции, получить возмещение вреда. Закон освобождает от ответственности участников операции даже в случае нарушения ими прав человека.

В докладе «Международной амнистии» отмечается, что в России существует еще одна совершенно бесправная группа граждан. Это дети с недостатками умственного развития. До сих пор не принято ни одного закона, специально посвященного правам этих детей. Процедуру помещения в специнтернаты, где сейчас находятся 29 тыс. детей в возрасте от 4 до 18 лет, определяет министерская инструкция 1978 года. Поскольку на официальном уровне принято считать, что у детей с недостатками умственного развития нет будущего, они автоматически лишены многих прав человека. И у них нет никаких правовых средств для изменения ситуации. Правозащитники утверждают, что в этой сфере широко распространены злоупотребления медицинского персонала. Отклонения в умственном развитии младенца диагностирует врачебная комиссия в родильном доме. Затем родителям сообщают диагноз и рекомендуют передать ребенка на гособеспечение. Многие соглашаются из-за боязни трудностей, связанных с воспитанием такого ребенка. Поэтому имеют место случаи фальсификации диагноза и отбора у родителей здоровых детей, которых потом продают за границу на усыновление. В прошлом году в Иркутске расследовалось аналогичное уголовное дело в отношении медперсонала родильного дома. Между тем Всемирная организация здравоохранения не признает устанавливаемых российскими врачами диагнозов «идиотизм» и «дебильность» – такие заболевания в мировой классификации болезней отсутствуют.

Двенадцать лет российских реформ привели, по мнению правозащитников, к появлению множества новых и прогрессивных законов, но отдельные группы населения России все еще остаются совершенно беззащитными перед произволом.

Справка «НИ»

Опрос 173 осужденных в Красноярском крае показал, что лишь в 80% дел участвовал адвокат. 70% осужденных сообщили, что следователи препятствовали их встречам с адвокатами. А каждый третий заявил, что подвергался пыткам и позднее не смог добиться от суда и прокуратуры проведения расследования по заявленным жалобам.

Справка «НИ»

Правозащитники заявляют о распространении в России расовой дискриминации, хотя власти продолжают игнорировать существование проблемы. За год правозащитники зарегистрировали 204 нападения, совершенные на расовой почве. Однако лишь 15 дел были расследованы, и лишь в пяти случаях обвиняемые предстали перед судом.

Справка «НИ»

Из 129 погибших заложников «Норд-Оста» 126 погибли от действий властей, но никто из руководителей операции по штурму Театрального центра не привлечен к ответственности и даже не отправлен в отставку.