Posted 1 июня 2015,, 21:00
Published 1 июня 2015,, 21:00
Modified 8 марта, 03:48
Updated 8 марта, 03:48
Глава общественной организации «Право ребенка» Борис Альтшулер
– Борис Львович, СК хочет ужесточить наказание за преступления в отношении детей, в том числе для опекунов и воспитателей. Будут ли эффективны такие меры?
– Само по себе наказание, если нет реальной социальной системы выявления преступлений и последующей работы с теми, кто и по отношению к кому их совершает, эффективно не будет. Дело в том, что преступления на пустом месте не возникают. Поэтому выявить их мало. Важно знать, что происходит потом с этой семьей, с жертвой и так далее. Преступления против детей – это, как правило, следствие общей социальной незащищенности и социальной заброшенности населения. Важно, чтобы не было перегибов в плане тех или иных ужесточений. Хотя, должен отметить, российский Уголовный кодекс невероятно мягкий в отношении преступлений против детей для тех, кто совершает эти преступления. Это если сравнивать с американским или европейским. На Западе как-то больше содрогаются, когда в отношении ребенка происходит какое-то преступление. Поэтому в этом смысле, может, и правильно двигаться в сторону ужесточения наказания.
– В чем, на ваш взгляд, заключается по-настоящему слабое место законодательства о защите детей?
– Высокопоставленные представители Следственного комитета мне неоднократно говорили, что ведомству невероятно сложно работать без тесного взаимодействия с органами социального обслуживания, с социальными работниками. В России такого взаимодействия пока нет. Например, в Англии, если начинается расследование преступления против ребенка, автоматически привлекаются соцработники, которые ведут этот случай. Причем они работают не только с ребенком, но и с его семьей. Вот этот комплексный подход очень важен. И проблему отсутствия такого взаимодействия СК решить не может. Ее можем решить мы с вами, обращаясь к Ольге Юрьевне Голодец (зампредседателя правительства РФ. – «НИ»), с тем чтобы был принят закон об основах социального обслуживания, в котором предусматривается пункт о скоординированной работе всех социальных служб со следственными органами. Потому что связь следствия и социальной системы просто необходима.
– Собственно, ужесточение наказаний за преступления могут пойти во благо самим детям?
– Основная масса преступлений против детей осуществляется людьми, которые с ребенком живут. Это родители, опекуны, отчимы, сожители матерей и так далее. Если человек связан с ребенком формально такими отношениями родства, то его ответственность должна быть больше. Если ты совершаешь что-то страшное по отношению к своему ребенку, то и отвечай за это серьезнее, чем сторонний человек. В этом есть логика.
– Получается, число преступлений против детей растет, с одной стороны, из-за общей социальной незащищенности, а с другой – из-за отсутствия связи следствия с соцработниками?
– Речь идет не о преступлениях социального характера. Мы говорим о настоящих серьезных преступлениях: убийствах, сексуальных насилиях. Я уже не говорю о более мягких, но от этого не менее страшных формах. Но это все следствие. Пример случая, которым занимался СК. В течение нескольких лет мать издевалась над своим сыном. Он приходил в школу избитый, но никто на это не реагировал, хотя признаки насилия были налицо. И в какой-то момент этот мальчик повесился в сарае. Потом выяснилось, что были обращения в полицию от соседей, но они игнорировались. Хотя мог бы появиться соцработник, который выяснил бы, что происходит, и таким образом предотвратил бы страшное. Поэтому я и говорю о социальной заброшенности населения в целом, когда нет реакции государства и властей на ужасные преступления. Практически все чудовищные случаи, которые попали в статистику СК, носят продленный характер. И ведомство занимается только последним этапом, когда случилась беда. До этого многие знают о происходящем, но не обращают внимание. Действуют по формуле: когда убьют – звоните. Отдельная тема – это дети в интернатах. В семье происходят ужасные вещи, но то, что творится в интернатах, – на порядок хуже. Это подчеркивают в СК. Потому что в интернатах полная закрытость. Мы, правозащитники, в свое время подготовили закон об общественном контроле в детских интернатах. В конце 2012 года его поддержал своим указом Владимир Путин. Но этот закон похоронил один человек – Сергей Кургинян, который объявил его западной ювенальной провокацией, а меня – главным провокатором.
– По статистике СК, дети также становятся агрессивнее по отношению друг к другу. В СК обвиняют в этом тлетворную информацию из Интернета и СМИ…
– Если ребенок живет на подзатыльниках в семье, он также будет вести себя со своими сверстниками. Если родители будут демонстрировать, что распускать руки – это нормально, то и дети будут считать это приемлемым. Если постоянно не объяснять детям, что такое нормы межличностных отношений, если не говорить в СМИ, фильмах, дома, в школе про хорошие поступки, откуда они узнают, что есть на свете такая вещь, как доброта? Это же само по себе не заложено природой. Это надо воспитывать. А воспитывать может только окружающая среда.
– То есть дело в окружении?
– Просто формально закладывать что-либо не получится. Ребенку нужна хорошая, добрая среда обитания. Крайне важный фактор воспитания, влияющий на детей, – это внеклассная работа, то есть то, что происходит с ребенком после уроков. Ребенок должен понимать, что и после уроков им будут заниматься, ему есть куда пойти. Кое-где внеклассные занятия еще остались (почти при тотальном сокращении преподавателей, ведущих их, а также логопедов и психологов), но в целом по стране дети заброшены. А когда они заброшены, они начинают жить по законам дикого мира. Отсюда насилие и жестокость по отношению друг к другу.