Россия на международных выставках в Италии в 1911 году

Первые выставочные постройки России появились на Всемирной выставке 1867 года в Париже. В первый раз архитекторы разных стран представили на Марсовом поле образцы построек в национальных стилях – храмы, жилые дома, школы, фермы, конюшни. По инициативе Министерства государственных имуществ лесопромышленником Громовым была изготовлена образцовая изба по типу крестьянских домов Владимирской губернии. Ее сделали в России, затем разобрали, пронумеровали бревна и переслали в Париж, где она была собрана русскими плотниками, специально для этого приехавшими во Францию. Здесь же в парке русского отдела были сооружены образцовые конюшни для 24 лошадей всех отечественных пород. В нашем отделе привлекал всеобщее внимание своей своеобразной отделкой русский трактир и экзотические жилища сибирских кочевых народов. После появления первых отечественных построек в Париже комиссар русского отдела В.Г. Шварц писал: «Цивилизованная Франция удивилась, что у варваров есть стиль, да при том еще оригинальный, и множество публики постоянно толчется перед русскими избами, которые в парке русского отдела».

Начиная с Парижской выставки 1867 года, все отечественные постройки за рубежом были выдержаны в русском стиле. Появление этих сооружений связано с сильным архитектурным течением-подражанием древнерусскому зодчеству, существовавшим в России во второй половине XIX века. Представители этого течения, желая придать своим постройкам не только национальный, но и народный характер, вдохновлялись образцами крестьянской архитектуры и прикладного искусства. С другой стороны, эта архитектура явилась следствием определенных взглядов организаторов зарубежных выставок на архитектуру нового типа – национального выставочного павильона, специфика которого требовала непременной стилизации, возвращения к самобытным формам прошлого, чтобы преподнести зарубежному зрителю своеобразную квинтэссенцию национального стиля и выгодно выделиться из окружающих построек. Характерно, что организаторы парижских выставок уделяли особое внимание строительству павильонов стран-участниц в национальных стилях.

В.В. Стасов, после посещения Всемирной выставки 1878 года в Париже, писал: «Не странное ли дело, это требование от нас, более чем от кого бы то ни было другого в Европе, элемента национальности во всем, что мы делаем и производим? Нашу национальность не всегда хорошо и верно уразумевают иностранцы, часто растолковывая ее как-то совершенно произвольно, наизнанку, но при всем этом верно то, что мы в глазах Европы какая-то самая национальная национальность. Мы точно подрядились, точно по контракту обязались перед Европой, ни с чем другим не выходить на экзамен, как с национальностью в руках и за пазухой».

Единственным исключением из сложившейся практики стали павильоны России на Международных выставках в Риме и Турине в 1911 году. В 1910 году русское правительство приняло приглашение Италии участвовать в этих смотрах, и тогда же впервые решено было не делать павильона в древнерусском стиле, «как не отвечающему характеру вечного города и русской гражданской, если можно так выразиться, живописи и скульптуре, существующей, собственно говоря, только с Петра Великого…». Выставочные павильоны в Риме и Турине были построены по проектам архитектора В.А. Щуко, использовавшего мотивы русской архитектуры классицизма конца XVIII – начала XIX веков.

Русский павильон, простой, и вместе с тем изысканный, возвышался на больших полуциркульных арках террасы в одном из самых живописных уголков Рима. Мощные дорические колонны, гладь стен, густая лепнина фризов и архивольтов, двухцветная, желтая с белым окраска стен красиво вырисовывались на фоне темной зелени парка виллы Боргезе. Перед ротондой, на верхней площадке лестниц стояли копии скульптурных групп портика Горного института в Санкт-Петербурге. За полуциркульной ротондой со сдвоенными колоннами находился круглый зал с портретами «смолянок» Д.Г. Левицкого и ампирной мебелью, обитой белым шелком с золотым узором. Единая гамма цветов – золотисто-желтого и белого – объединяли интерьеры с фасадом. По обе стороны центрального зала располагались экспозиционные помещения с верхним светом. В них была устроена выставка живописи, отражающая основные направления изобразительного искусства России того времени. В нижнем этаже располагалась выставка графики и архитектурный отдел, который состоял из экспонатов Исторической выставки архитектуры 1911 года, устроенной в залах Академии художеств в Петербурге. Здесь же находился секретариат и буфет.

Перед В.А. Щуко стояла трудная задача – на весьма скромные, по сравнению с другими странами, средства (60 тыс. рублей) выстроить русский национальный павильон, который не уступал бы другим не только своим внешним видом, размерами фасадов, но и своим устройством, организацией внутреннего пространства. Архитектор мастерски справился с этой сложной задачей. Его постройка отличалась от павильонов других стран высоким качеством архитектуры. Не имитируя никакого конкретного образца, В.А. Щуко сумел доказать, что на основе общего достояния – античного зодчества – русские смогли создать свои, своеобразные произведения архитектуры. Своей цельностью, ясностью композиции и сдержанностью декоративного убранства архитектура павильона тесно связана с традициями русской классики. Вместе с тем, в ее формах чувствовалась некоторая модернизация, проявившаяся в немного утрированном энтазисе колонн, в рисунке капителей, в пропорциях антаблемента и других деталях.

Римский павильон В.А. Щуко имел большой успех у европейской критики и публики, которая, как писал известный художественный критик Г. Лукомский, «любуется столь неожиданным для нее образцом классицизма». Общая и специальная пресса неоднократно публиковала хвалебные отзывы об этой постройке. Однако в самой России раздавались голоса в защиту сложившейся уже традиции строить павильоны в древнерусских формах. На страницах «Нового Времени» появилась публикация, автор которой утверждал, что уместнее было бы в этих постройках применить русский стиль. Ему решительно возражал Г. Лукомский в своих «Итальянских выставках»: «Построенный Щуко павильон прекрасно и спокойно выражает величие России и показывает наш «европеизм». Пора перестать вообще выделяться на международных состязаниях лишь экзотическим «азиатизмом», который конечно заметит лучше лишь большая публика, но разве для ее восторгов был сооружен павильон? «Художественному миру» надо было показать, что мы обладаем образцами ни с чем, сооружаемым в эту эпоху во всей Европе». И далее: «Наконец, павильон в этом стиле очень уместен именно в Риме, своею тактичной любезностью: показана эволюция тех же форм, которые когда-то и Рим воспринял».

Автор монографии о творчестве В.А. Щуко – С. Кауфман так описывала впечатления современников об этой постройке: «Слегка утрированные формы ампира делали наш ампир понятным каждому иностранцу и заставляли радоваться сердце русского, узнававшего в нем свое родное искусство. Это артистическое и острое «обобщение» ампира, данное русским мастером для прославления русского искусства за границей, поразило архитектурный мир Европы».

Еще сложнее оказалась задача перед Щуко в Турине. Зодчему надо было построить одноэтажный павильон для размещения экспозиции промышленного отдела России. Администрация выставки предоставила для постройки павильона живописный уголок парка, но с непременным условием – оставить в полной неприкосновенности все дорожки, деревья и кусты. Отсюда и такое сложное и причудливое решение плана, связанное с поставленными условиями и капризами самого места. Спокойные и величественные формы русского павильона торжественно возвышались среди буйной зелени парка. Поставленное на кромке высокого берега, здание имело широкие парадные спуски к воде, украшенные позолоченной скульптурой. Зрелищный эффект значительно усиливался благодаря великолепному отражению ансамбля в зеркале озера. В решении фасадов В.А. Щуко опять максимально использовал контраст гладкой поверхности стен и остро прорисованных выразительных деталей. Большая полукруглая арка с лепными кессонами и колоннами являлась композиционным и пластическим акцентом главного фасада, прообразом которого, очевидно, была арка конюшенного двора в подмосковных Кузьминках, работы Жилярди.

Комиссар русского отдела в Турине Б.В. Кириченко-Астромов с гордостью писал: «Наш белый павильон, расположенный на одном из лучших мест набережной и построенный архитектором Щуко в стиле екатерининского «Empire», своей вельможной простотой выгодно выделяется на фоне затейливого, но довольно безвкусного барокко». Г. Лукомский писал на страницах «Зодчего»: «Опять таки, как и в Риме, самым архитектурным зданием Туринской выставки является русский павильон, как он ни мало нравится большой публике, желавшей подобно танцам или опере, окрыленных национальностью, получить и архитектуру экзотическую, притом экзотическую в самом азиатском смысле слова».

Несмотря на большой успех отечественных павильонов в Италии, выдержанных в традициях русской классической архитектуры, на всех последующих международных смотрах Россия продолжила строить свои павильоны в древнерусском стиле. Использование древнерусских мотивов на выставках за рубежом продолжилось даже в первые годы советской власти. Таково было художественное оформление отделов Советской России на выставках и ярмарках в 1922–1923 годах в Кенигсберге, Лейпциге, Лионе, Ревеле (Таллине), Риге, Франкфурте и Гельсинфорсе (Хельсинки).