Актер на троне

Обладая довольно нестандартной внешностью, в которой заразительное обаяние соперничает с резкостью черт, Райкин умеет извлекать из этого особый эффект. Превосходно играет те роли, в которых есть острота, гротеск. Воплощая не столько традиционные характеры в их последовательном внутреннем движении, сколько маски и шаржи в их емкой образной сути. Ричард III – тоже маска или шарж. На эту роль Райкин, кажется, делал особую ставку. Она крупнее, чем все, что он играл до сих пор. И требует от исполнителя подлинно трагических высот.

Впрочем, то, что играет Константин Райкин, относится не к жанру высокой трагедии, а скорее к трагическому памфлету. Настолько емко и броско он это делает. Его Ричард с подчеркнуто уродливой внешностью – горбом, обезображивающим спину, висящей как плеть высохшей рукой, кривыми ногами – сущий дьявол. Когда он берет в руки большой черный зонт на длинной ручке, картинка получается неожиданно эффектной. В нем появляется некоторая подчеркнутая элегантность, которая в сочетании с его уродством выглядит карикатурно.

Этот Ричард – превосходный актер. Актерство, поза и есть его сущность. К вершинам власти он пробирается именно благодаря успешной и ловкой игре. Лжет и дает обещания, прикидывается тем, кем не является на самом деле, обманывает, проявляя недюжинное коварство, – все для того, чтоб завладеть короной. Иного смысла он в жизни своей не видит. В этом он признается в первом же монологе, говоря о том, что такое существо, как он, не может вызвать к себе любви. Но он тщеславен, яростен в своей ненависти к тем, кто его не любит, безжалостен и находчив в способах одурачивания своих жертв. А когда он уже добивается трона, то и тут актерство не оставляет его. В спектакле есть выразительный немой эпизод, когда Ричард примеривает под себя трон и встает на него ногами, меняя позы, манипулируя своей короной и так и этак, дабы выглядеть наиболее эффектно и привлекательно для публики.

У него есть и сообщники и соперники. Самый преданный из его сообщников, герцог Бэкингем (Денис Суханов), не уступает ему и в способности к ловкой, почти цирковой игре, и в темпераменте, с которым он блистательно проводит операцию по захвату власти. Но и Бэкингем будет обманут и предан своим покровителем, не знающим жалости и не считающим себя обязанным благодарить за услуги.

Его соперник и одновременно жертва – королева Елизавета в превосходном, остром исполнении Агриппины Стекловой. Сначала похожей на базарную бабу на королевском троне, любящую поскандалить и почти готовую вцепиться в волосы каждому, кто не разделяет ее интересов. Но потом сломленную несчастьем, стенающую и взывающую к помощи, которую ей никто не окажет.

В спектакле есть еще одна довольно выразительная сцена, когда Ричард со своей графически очерченной уродливой фигурой стоит на подмостках в окружении серых картонных чучел людей и птиц (художник Александр Шишкин). Метафора читается мгновенно. Здесь нет людей из плоти и крови. Нет страдающего народа. Есть плоские молчаливые фигуры, немые свидетели разыгранной пьесы о борьбе за престол, согласные с любым поворотом событий. Это, конечно, памфлет. С острой и броской подачей. С плакатностью темы. С ясными, однозначными выводами.

Спектакль о циничном и коварном поборнике власти развивает тему зла и преступления именно плакатными средствами. Предлагает содрогнуться и испытать чувство величайшей жалости при виде главных жертв Ричарда – маленьких детей, увлеченных невинной игрой. И ужаснуться при виде дьявола в образе карликового уродца, который, пройдя свой кровавый путь, падает сраженным и проигравшим. Зло погибает под тяжестью своих грехов и не может торжествовать вечно. Таков однозначный и ясный вывод этого спектакля. Последняя сцена, в которой бегают и резвятся дети, невинные жертвы Ричарда, должна взывать к человеческой совести.

И не будем спорить, Шекспир это или не Шекспир. И есть во всем этом что-то от абсурдиста Ионеско (предыдущий спектакль в «Сатириконе» у Бутусова был «Макбетт» Ионеско). Потому что не в этом дело. Хотя если искать аналогии, то можно вспомнить еще и Брехта, который тоже шел в «Сатириконе», и Роберта Стуруа, ставившего «Ричарда III» в манере, приближенной к брехтовскому политическому театру. Разное время диктует разные подходы. И ни один из них не плох, если выполнен талантливо. А Юрий Бутусов – талантливый режиссер и предлагает очень своеобразное и живое истолкование шекспировского произведения. Он идет не от скучной литературной схемы, а от времени, когда зло и преступление превратились в почти обыденные явления жизни. Об этом мы сегодня слышим повсеместно. И манипуляции власти, и безнравственность власть предержащих, и политические фарсы самых разных мастей и масштабов – все это реальность, в которой рожден спектакль «Сатирикона».