Грузинский Амаркорд

Свою историю о говорящей птичке Борисе – с носом птеродактиля и душой рыцаря – Габриадзе придумал еще лет двадцать назад. Куклы в спектакле напоминали друзей и современников Резо и разговаривали голосами знаменитых грузинских актеров. Бориса озвучивал сам Рамаз Чхиквадзе.

Раньше этот спектакль тбилисского театра-студии назывался «Осень нашей весны», теперь – «Осень моей весны». Старшие театралы – те, кто видел прежнюю версию спектакля, – утверждают, что смена названия не случайна. Теперь даже непосвященному очевидно, что фантастическая история о птичке тесно связана с биографией и воспоминаниями послевоенного кутаисского мальчика Резо.

Невесть откуда прилетевшая птица поселилась в семье старого шарманщика Варлаама и его жены Домны (так звали бабушку самого Резо). Варлаам умирает, Борис остается опекать Домну – он воюет с электросчетчиком, сжирающим бабушкину пенсию, договаривается с Атлантом, держащим на каменных плечах здание Сбербанка, и уносит в клюве толстую пачку двадцатипятирублевок. В прямом смысле бросает деньги на ветер, терпит любовный крах и пускается в загул. Сбившуюся с пути птицу арестовывает конная милиция, а прокурор приговаривает к пожизненному заключению в витрине зоомагазина. В финале Борис улетает на кладбище, где лежат Варлаам и Домна, и внезапно становится мишенью для невидимого охотника. «Сердце, постучи еще пару раз, не мелочись!» – уговаривает раненый Борис, доползает до их могилы и затихает. Сверху появляется архангел Гавриил и забирает птицу к себе.

На володинском фестивале показ «Осени» совпал с выходом книги Марины Дмитревской «Театр Резо Габриадзе» – сборника бесед с режиссером, воспоминаний и размышлений о его спектаклях.

Когда-то Габриадзе назвал свою серию рисунков, посвященных родному Кутаиси, «Мой Амаркорд» – в честь великого Феллини. Из этих рисунков и вышел спектакль, полный поэтической ностальгии и тончайшего юмора. Настоящий грузинский Амаркорд.

Кукловоды в спектакле не прячутся, открыто, но удивительно тактично существуя за спинами своих кукол. Каждый образ здесь складывается из деталей, в данном случае из деталей мельчайших, различимых лишь внимательным глазом. Есть и настоящие чудеса техники – например, маленький паровоз, курсирующий по сцене.

Спектакль можно смотреть и в третий, и в пятый раз, каждый раз с удовольствием подмечая новые детали. «Я вспоминал, что на заднем буфере паровоза подвязан узелок с обедом для машиниста; что когда птичка Боря поет арию своей возлюбленной, то его друг-инвалид протягивает ему костыль, чтобы певцу было поудобней и повыше; что около стенографистки в суде висит авоська с молоком и яйцами, что у начальника милиции всегда заняты обе руки – в каждой по револьверу…», – вспоминает в книге Дмитревской Андрей Битов.

Как и положено романтическому вестерну, ключевой сюжет «Осени» – любовный. Отважный Борис страстно влюблен в прекрасную девушку Нинель, та отвергает его, ссылаясь на теорию Дарвина и покорно принимая ухаживания другого – не пернатого, а двуногого. Самая поэтичная сцена спектакля – свидание Нинель и Бориса. Кукла Нинель сделана с фантастическим искусством: тут и возрожденческая томность движений, и тонкое лицо, и рыжие локоны, и крошечная сумочка, небрежно свисающая с левой кисти. Появившись ночью на балконе, Нинель движется, точно окутанная облаком любовной тоски, ее движения полны неги и обреченности. Кукле с легкостью удается то, что нечасто выходит у самых прославленных балерин, – вызвать у зрителей слезы восторга и сострадания.

«Все мы – бездарные марионетки, каждую минуту гневим небеса (за исключением нескольких случаев – Моцарта там, Гете). Но небеса жалеют нас именно из-за того, что мы так неуклюжи…», – говорит драматург, художник, маг и чародей Резо Габриадзе.